–Что это такое?– Алексей смотрел на вещи, принесенные Асей и разложенные на диване, с таким выражением лица, будто перед ним сидела живая жаба, отвратительно склизкая, в коричневых пупырышках.– Я тебя спрашиваю, Малыш, это что?

–Свитер,– с тихой решимостью проговорила Ася,– и куртка.

–Вижу, не слепой. Ты мне скажи, зачем?

–Чтобы тебя не отправили обратно, прежде чем начнется разговор о трудоустройстве.

–Ты что, считаешь, я бомж какой-нибудь?– Он с яростью схватил свитер за рукав и швырнул обратно в сумку.– По-твоему, мне должно быть стыдно перед людьми за то, как я выгляжу?

Ася молчала, глядя в сторону.

–Нет, ты ответь! Значит, ты со мной ходишь по улицам в обнимку, а сама стесняешься – вот, мол, какой оборванец навязался на мою голову. Так?

Она едва заметно качнула головой.

–Так?!– заорал Алексей и пнул сумку. В клетке бешено завертелся Пал Палыч.

–Нет!– крикнула в ответ Ася.– И перестань надрываться, животное помрет с перепугу.

–Плевал я на этого суслика! Забирай свое барахло и только посмей что-нибудь еще придумать в этом роде!

–Хорошо.– Ася сложила куртку, запихнула в сумку, с остервенением задернула молнию. Затем устало опустилась на диван.– Теперь ты доволен или что-то еще не так?

–Теперь так.– Он вынес сумку в коридор, вернулся, сел рядом.

Несколько минут оба молчали, слушая тихое шуршание Пал Палыча. Потом Алексей демонстративно поглядел на часы.

–Если идти, то сейчас. А то опоздаем.

–Пошли.

За всю дорогу в автобусе они не сказали друг другу ни слова. Под конец Асе надоело дуться. Она легонько ткнула Алексея вбок кулаком:

–Эй!

Он хмуро глядел в окно и не отвечал.

–Оглох? Нам на следующей выходить.– Она потянула его за рукав.– Перестань злиться. В конце концов, каждый выглядит так, как считает нужным. И вообще, эта куртка даже ничего, ее можно спокойно носить еще лет пять.

Алексей не выдержал и улыбнулся.

–Ну ты язва.

Автобус дернулся и остановился.

Они шли дворами, на всякий случай держась на почтительном расстоянии друг от друга, опасаясь нарваться на кого-нибудь из Асиных соседей или знакомых.

Впереди возникло здание мини-маркета с до блеска отполированной витриной и остроконечной крышей.

–Это?– оживился Алексей.– Ничего, сойдет.

–Мне пойти с тобой?

–Нет. Лучше подожди на крылечке. Или зайди внутрь, купи что-нибудь.

–Ладно.

За прилавком стояла все та же знакомая продавщица. Она узнала Асю, заулыбалась:

–Пришли? Семен Антонович у себя, можете сразу идти.

Алексей скрылся за служебной дверью.

–Симпатичный у вас муж,– продавщица облокотилась грудью на прилавок,– с такими всегда есть о чем поговорить, не то что Сашка наш – гордец, каких мало. Как челюсть выпятит – вылитый Шварценеггер, а в голове ни бум-бум.

Ася кивнула, стараясь скрыть улыбку.

–Зовут-то как его?

–Алексей. Алексей Михайлович.

–Ну какой он для меня Михайлович,– засмеялась женщина.– Леша, да и все. А вы кто?

–Н-настя,– слегка запнувшись, проговорила Ася. Что ж, пора привыкать: унее теперь две жизни, будет и два имени.

–Анастасия и Алексей.– Продавщица умиленно покачала головой.– Красивое сочетание. У дочки моей с зятем имена тоже на одну букву начинаются – Наталья и Николай. Говорят, это к счастью.

–Наверное,– согласилась Ася.

–Да вы проходите,– пригласила продавщица,– присядьте. Здесь у меня стул есть, чего зря ноги топтать. Сынок-то ваш как? Гляжу, на отца не очень похож, мамин, стало быть.

–Мой,– рассеянно подтвердила Ася. Она вдруг почувствовала странное напряжение и тревогу.

Продавщица оживленно болтала, Ася отвечала ей односложно и невпопад, но женщина не замечала этого, радуясь возможности развеять скуку и пообщаться с новым человеком.

–Хорошо, когда муж есть. Мой вот умер, два года назад. Знаете, Настенька, как одиноко, вот, даже работать пошла, чтобы дома целый день в тоске не сидеть. А тут все то же – ни души.

Дверь внезапно распахнулась, и из нее появился Алексей. Лицо его было каменным, точно маска. Он стремительно пересек зал и остановился перед Асей.

–Идем.

–Куда?– Она непонимающе уставилась на него, чувствуя, как сердце падает.

–Пошли, говорю.

На пороге коридорчика показался плотный мужчина в пиджаке и очках в модной, дорогой оправе.

–Семен Антоныч, дорогой!– всплеснула руками продавщица.– Что случилось?

–Видите ли,– плотный подошел к Асе,– вы нам не сказали, где служил ваш муж.

–А что, это так важно?– осевшим голосом проговорила она.

–Очень.– Спокойные, холодноватые глаза мужчины глянули прямо ей в лицо из-под стекол очков.– Я работаю в коммерческой торговле много лет, и мой принцип – не брать на работу тех, кто воевал в Афганистане.

–Почему?– Ася судорожным вздохом подавила подступающие к горлу слезы.

–Потому,– веско проговорил плотный,– что у меня есть печальный опыт общения с этими людьми.

–Но ведь люди все разные, разве можно делать такие обобщения?

–К сожалению, можно.– Мужчина по-хозяйски оперся рукой о прилавок.

Ася как завороженная, не отрываясь, смотрела на его ладонь, широкую, квадратную, с крепкими короткими пальцами. На безымянном пальце поблескивала золотая печатка.