и продолжила: — «Очень прошу тебя, Алекс, пожалуйста, не бросай меня. Ответь, скажи, что после моего возвращения мы будем хоть изредка видеться с тобой и чувствовать друг друга так, как это было в тот вечер. Я, наверное, дура, я — дрянь и безвольная рабыня своих желаний, но что я могу поделать, если меня такой сделали боги? Ведь я тоже хочу жить. Хочу хоть иногда быть счастливой», — она сглотнула, чувствуя, что к горлу подкатывает горький ком. Запила его глотком чая, хотя это не слишком помогло. И продолжила так: — «Прости, я начинаю расстраиваться. А ты, наверное, вовсе не это ждешь от меня. Тогда перейду к делу: я договорилась о встрече с тем человеком, у которого свиток. Он меня ждет к вечеру. Я не знаю, что будет между нами. Возможно, мне придется переспать с ним. Скажу честно, я этого не хочу, но сделаю так, ради тебя, если не будет иного способа сделать фото той вещи. Если все пройдет удачно, то уже завтра постараюсь вылететь в Москву. Твоя Элиз».

Без пяти семь к особняку виконта Уоллеса, расположенного в Эшере, подкатил старенький «Харрисон» лондонской службы извоза. Расплатившись с водителем и взяв сумочку с фотоаппаратом, миссис Барнс вышла из эрмимобиля и с пару минут стояла, оглядывая особняк своего давнего приятеля Джозефа Уоллеса, наполовину скрытый ветвями сада. Три года назад Элизабет была здесь на вечеринке, организованной виконтом. В те дни душа миссис Барнс, утомленная серыми семейными буднями в Лондоне, просила приключений. Элизабет удалось улизнуть от мужа, сказав, что собирается на день рождения к подруге, и приехать сюда. Выбралась от виконта Уоллеса она лишь утром, потому как Джозеф умудрился ее напоить и затянуть в постель. При чем напоил так сильно, что миссис Барнс даже не все помнила, что происходило с ней той ночью.

Вот и сейчас, стоя перед этим старинным двухэтажным особняком, украшенным серыми фигурами горгулий, Элизабет думала, что вряд ли ей удастся просто так отделаться от Джозефа, да еще при этом получить снимки свитка, которые нужны Алексу. Ну что поделаешь, значит у нее такая судьба — судьба быть шлюхой. Ведь она, по сути, сама это выбрала.

Элизабет открыла калитку рядом с высокими коваными воротами и ступила на мощеную дорожку, ведущую к входу в особняк. Здесь баронессу никто не встречал, и она побаивалась собак. Хотя Джозеф обещал ей, что они не тронут ее, все равно миссис Барнс мучило беспокойство — она помнила двух огромных догов, свирепо рычавших на нее прошлый раз, когда она отважилась выйти в сад. С тех пор прошло три года, и может быть здесь многое поменялось. Быть может уже нет тех догов, а может на их стало больше и они еще более злобные к гостям.

Пройдя полпути по дорожке вдоль розария, Элизабет остановилась, прислушалась, огляделась, нет ли поблизости этих чертовых собак. При этом она думала, что Джозеф все-таки большой мерзавец. Неужели так сложно встретить ее если не у ворот, то хотя бы в саду или у входа в дом? Он никогда не был джентльменом. Впрочем, все мужчины, которых она знала, оказывались джентльменами только в начале знакомства, а потом, переспав с ней или даже еще раньше, превращались в подонков. Часто очень грязных подонков и извращенцев. Исключением был только Майкл: ее брат как был порядочным мальчиком с доброй и несколько робкой душой, так и остался таким до сих пор. И еще, пожалуй, Алекс. Этот демон, хоть и унижал ее, но все же проявлял много доброты и благородства. Алекс, волшебный Алекс, был именно тем мужчиной, которого просило ее тело и душа: он сочетал все те качества особо ценные для Элизабет. Этот великолепный демон был властен, силен и в меру груб, груб именно до той степени, которая вызывала особое удовольствие. То же касалось и унижения с его стороны, этот русский граф, не переходил ту черту, после которой общение становится неприятным. И конечно, при всей своей пренебрежительности к Элизабет, Алекс оставался добр в душе к ней. Нужно было лишь играть по его правилам, которые миссис Барнс вполне уяснила и была готова исполнять.

Убедившись, что собак поблизости нет, Элизабет щелкнула замком сумочки и достала фотоаппарат «Harmony of Light II» от Hermics-Electro Ltd. Это была дорогая вещь, купленная ей аж за 630 фунтов: новая модель с особо чистой кварцево-туэрлиновой оптикой, с двумя крупными кристаллами марсима, что практически гарантировало сохранность сделанных снимков. Элизабет повернула резной рычажок. В корпусе, украшенном причудливыми бронзовыми вензелями, что-то тихо зажужжало, вспыхнуло два огонька. Миссис Барнс навела прибор на особняк Уоллеса, покрутила ребристый лимб, так чтобы в окошко захвата объекта поместились горгульи по углам здания, и нажала верхнюю большую пластину. Элизабет не знала зачем ей эта фотография. Сделала просто так, как бы на память о сегодняшнем приключении, которое еще неизвестно во что выльется. При чем, чтобы исполнить этот каприз, она весьма рисковала, ведь в любой момент могли появиться собаки. Наверное, риск, чувство страха тоже давало ей иногда те эмоции, которые иногда хотелось получить.

Убрав свой «Harmony of Light II», Элиз снова огляделась, и поспешила к входу в особняк теперь уже почти бегом. Собаки так и не появились. Элизабет дернула массивную ручку двери. Слава богам, та была не заперта! В фойе баронессу встретил все тот же дворецкий, которого она видела здесь несколько лет назад: тот же хитроватый прищур, та же седая бородка, только морщины на сером лице стали глубже.

— Меня господин Уоллес ждет. Скажите, прибыла баронесса Элизабет Барнс, — известила его Элиз.

— Следуйте за мной, госпожа, — несколько небрежно сказал дворецкий, даже не назвав ее по имени или фамилии с титулом, и повел ее по длинному коридору в левое крыло дома.

Вел он ее вовсе не в большой зал, где прошлый раз проходила вечеринка, а дальше, к приоткрытой двери из которой доносилась негромкая музыка, похожая на размеренные ритмы ацтеков.

— Прошу, — дворецкий открыл дверь.

На полу, на разбросанных во множестве подушках сидел виконт Уоллес, раздетый по пояс. Его торс украшали какие-то знаки, выведенные красной и черной краской. Рядом с ним возлежал так же раздетый по пояс мужчина лет сорока с длинными черными волосами, орлиным носом и суровым лицом. Судя по красноватому цвету кожи и чертам лица он был выходцем из империи Теотекаиль — страны ацтеков.

— Ох,