Шрифт:
Закладка:
Его внешний вид – составляющая часть бренда – тоже стал узнаваемым. Так что не раз и не два писателю говорили, что он чертовски похож на великого Марка Твена. Это ли не признак достижения результата?
Его владение умами читателей, его власть над ними была огромной. Да, многим казалось, что Марк Твен только развлекает. А он, развлекая, естественно, поучал. Мы не знаем статистики, но наверняка не одно жестокое сердце он смог сделать добрее своими книгами, наверняка кого-то заставил передумать и сменить свое мнение о рабстве, наверняка кто-то задумался, сравнив, например, себя с папашей Гекльберри Финна… Не только читателей в Соединенных Штатах, но и во всем мире потрясали его книги. Марка Твена приглашали выступать в высших учебных заведениях на родине и в Европе, в джентльменских клубах, он выступал перед венценосными особами, например, в Одессе. Он смеялся над человечеством – но представителям этого человечества нравился его смех.
«Человек – самый интересный дурак, какого только можно вообразить. И самый эксцентричный. Из любого самого очевидного факта он непременно сделает неправильный вывод. И это от него не зависит – так уж устроена путаница, которую он величает своим разумом».
Маркетинговая деятельность всегда связана с партнерством. С человеческим фактором. А люди – в частности, партнеры Марка Твена по бизнесу – были разные. Покоя и стабильности Марк Твен не знал.
Издательство, которое было приобретено им и бестолково поддерживалось на плаву его неумелым родственником, пришлось продать. Проекты, в которые Марк Твен инвестировал, не то что не приносили прибыли, а, наоборот, съедали последние деньги. Нужно было остановить эти процессы, перенаправить их в позитивную сторону. Марк Твен метался и мучительно придумывал схемы.
Однажды из очередного далекого турне он написал любимой дочери Сюзи:
«Держи маму за руку и помоги ей перенести нашу разлуку терпеливо, как она умеет, потому что я не могу приехать, пока не спасу нас всех от богадельни. Я – в аду…»
Но судьба благосклонно относится к таким стойким личностям, как Марк Твен. В сентябре 1893 года писатель подружился с миллионером, вице-президентом нефтяной корпорации «Стандард ойл» Генри Хатлстоном Роджерсом. Тот был поклонником творчества Марка Твена. Узнав о неприятностях писателя, он при первом же разговоре предложил взять все проблемы на себя. Зачем ему это было надо? У Роджерса была слава весьма жесткого бизнесмена. Он признался Марку Твену, что, когда он занимается чужими делами, то отдыхает от собственных.
Марк Твен с благодарностью принял помощь. И так писал о Генри Роджерсе: «Мы были незнакомцами, а через полчаса расстались друзьями».
«Он вытащил меня из одних неприятностей, потом из других. Он делал это, не ущемляя моего самолюбия, не раня моей гордости; делал это так, что мне почти казалось, будто я справляюсь сам. Ни словом, ни намеком, ни жестом он никогда не показал, что я чем-то обязан ему».
Генри Роджерс дал денег на уплату самых срочных долгов, разобрался с проблемами, связанными со злосчастным печатным станком. Потребовал, чтобы Пейдж вернул Марку Твену 240 тысяч долларов наличными или 500 тысяч в акциях. Предложил объединить чикагское и нью-йоркское отделения предприятий Пейджа и организовать фирму «Пейдж композитор». Пейдж согласился на все условия. Станок в итоге так и не получил широкого применения, уступив на рынке появившимся за эти 14 лет более простым, недорогим и удобным разработкам. Но зато Марк Твен смог вернуть вложенные деньги.
Роджерс не раз и не два отговаривал бизнесмена Твена от сомнительных сделок и вложений в те или иные предприятия. Что-то ему удавалось, где-то Марк Твен проявлял упорство. Настоятельно рекомендовал писателю вложиться в сталелитейное производство – и не прогадал: скоро Марк Твен стал получать стабильный ежегодный доход.
Марк Твен, почти сдавшийся под бременем невзгод, перестал прятаться от людей, начал произносить речи в клубах, вернулся к обычной светской жизни.
Ко взаимному удовольствию, способствуя нравственному росту и получению новых знаний, в том числе и в бизнесе, Марк Твен и Генри Роджерс дружили долгое время. Смерть Роджерса в 1909 году подкосила Твена, после потери друга он тоже на свете долго не задержался.
Но по-настоящему выбраться из банкротства писателю помогли именно его турне. Сложновато было в немолодом возрасте повторять подвиги юности, но у него не оставалось выбора. И он сделал это!
Он подписывает контракт на кругосветный лекционный тур продолжительностью в 11 месяцев. Ему предстоит посетить много стран на разных континентах и островах. География поражает: США – Канада – Фиджи – Австралия – Новая Зеландия – Цейлон – Индия – Маврикий – Южная Африка – Мадейра – Великобритания!
И при этом нужно прочитать 140 лекций!!!
Марк Твен предполагал заработать таким образом 30 тысяч долларов.
Об этом событии писали все газеты. За месяц до отплытия Твен сделал объявление:
«Говорят, что я отдал кредиторам издательскую фирму, которую финансировал, и теперь собираюсь читать лекции для собственной выгоды. Это неверно. Мои лекции – собственность кредиторов. Закон не признает интеллект человека собственностью, и бизнесмен может использовать в своих интересах законы о банкротстве и начать все с нуля. Но я не бизнесмен, и совесть значит для меня больше, чем законы. Она не признает компромисса. Ее долги не прощаются. Я убежден, что если буду жив, то за четыре года выплачу весь долг и в 64 года начну новую жизнь».
Это далось ему очень тяжело – писатель постоянно болел, и можно только представить, какими усилиями воли он заставлял себя снова и снова выходить к публике. И шутить.
Да, он снова повторил уже знакомый прием – описал в путевых заметках все, что видел, заметки опубликовал. И это прекрасно – его впечатлениями насладились и те, кто его когда-то слушал, и те, кто читал. И мы, которые могут прочитать все это сейчас.
На основе этих путевых заметок он написал сборник очерков, названный им «По экватору». Но сделал это Марк Твен не сразу. А уже после смерти Сюзи (скоротечный менингит, который в те годы не поддавался лечению, унес его самого любимого ребенка), когда снова все заработанные деньги были потрачены на лечение. Писатель так отзывался об этой книге:
«Я писал ее в аду,
