Шрифт:
Закладка:
Он рычит в трубку на какого-то Савелия, угрожает, при этом ходит по кабинету и активно жестикулирует. А когда останавливается и скидывает звонок, я у него спрашиваю: Кто этот Савелий?
— Один авторитет Московский, дернул же чёрт твоего муженька взять бабки у криминала, — рычит зло Лев.
— Мой муж как-то был связан с криминалом?
— Нет. Но ему нужны были большие деньги для крупной закупки под последний тендер. Тендер он выиграл по объему очень большой, больше, чем мог проглотить.
— Он совсем из ума выжил?
— Нет, просто мое мнение, что хотел отжать как можно больше денег, а потом смыться, — Лев усмехается. — Глупый бизнесмен средней руки, он хотел, как в девяностые, всех кинуть на деньги и сбежать за границу. Только сейчас не девяностые, так не получится. Тем более с бандитами.
— Может его и убили бандиты?
— Это вряд ли, зачем им было отрезать член? Да убили бы выстрелом в голову. А тут все сложно. Весь истыкан ножом, член отрезан, явно женщина мстила.
— Так у него их столько было, что пойди, найди какая из них.
— Следствие найдет.
Я только хмыкнула. Следствие только на месте топчется.
Но не поминай чёрта всуе. И мне приходит звонок от следователя.
— Василиса Александровна, мы проверили всю вашу недвижимость, но следов проживания Станислава Олеговича нигде не обнаружили, не могли бы вы подсказать, где он еще мог проживать, может у кого-то скрывался?
— Нет. Не знаю. Хотя он появлялся каждый раз со стороны озера. И лодка то исчезала, то появлялась возле пирса, словно переплывал с того берега на этот. Может там у кого-то жилье снимал?
— Спасибо, Василиса Александровна, за помощь.
Проходит несколько часов. Я сижу за столом и тупо пялюсь в окно. Слышу, как за дверью ходят мои подчиненные. Сегодня Стасу девять дней, они активно поминают, очень активно. Похоже, уже не первый ящик коньяка выпили. Настенька с кем-то хихикает. Басит Эдик и, по звукам, пытается с кем-то из девочек целоваться в засос. Лев иногда рычит на них и разгоняет. Только я сижу молча. Никак не могу себя собрать. Настроение унылое.
Но через некоторое время возня возле кабинета стихает. Видимо, коллектив, приняв на грудь, разбредается по домам. Вечереет.
Внутренний телефон надрывается. Приходится встать и выйти из кабинета. В приемной тихо, пусто, только в воздухе висит кислый запах спиртного и съестного. Настенька исчезла, даже не предупредила меня. На столах удивительно пусто. В углу стоит огромный мешок с использованной одноразовой посудой и куча пустых бутылок.
Снимаю трубку внутреннего телефона, мне звонит охрана.
— Василиса Александровна, к вам тут женщина хочет пройти, так пускать ее или нет?
— Пустите…
Через несколько минут слышу, как к нам на этаж поднимается лифт. Створки кабины разъезжаются, и на этаже появляется беременная девушка, что я встретила в коридорах Следственного Комитета.
— Здравствуйте, — чуть более уверенно улыбается мне девушка.
— Здравствуйте, мы так и не познакомились, Василиса, — протягиваю я ей руку, та слабо пожимает мне пальцы.
— Катя.
— Проходите, Катя, — и я веду ее в свой кабинет. — Присаживайтесь.
Катя нервничает, сжимает и разжимает кулачки, трет ладошки, пытается поправить безупречную прическу. Но садится в предложенное мной кресло. Выглядит она сегодня лучше, чем прошлый раз. На ней платье явно из очень дорогого магазина, безупречная прическа, макияж, в руках брендовая сумочка.
— Какой у вас срок? — спрашиваю ее, кивая на животик, я пытаюсь разредить обстановку, но получается только хуже, она же защитным жестом прикрывает живот.
— Двадцать недель, — потупив глаза, говорит Катя.
— Так о чем вы хотели поговорить, Катя, вы ведь за этим пришли, — смотрю на нее, а она еще больше начинает нервничать.
— Это правда, что Стас хотел с вами развестись?
— Ну, не совсем. Это я хотела развестись со Стасом из-за его измен, и развелась бы, если бы он не взбрыкнул, — спокойно отвечаю ей.
Катя таращит на меня голубые глазенки, и я понимаю, что ум там даже не ночевал.
— А он говорил, что вы не даете ему развода, поэтому мы пока не можем пожениться, — она нервно облизывает губы. — Вы не думайте, я не хотела вас разводить. Просто Стас сам открыл эту тему.
— Наш союз сложно было сохранить, у Стаса таких, как вы, было еще три штуки.
У девушки нервно дергается лицо.
— Я не верю, — говорит она, красивые черты искажает гримаса боли.
— Прошу прощения, но это так, просто ни у кого не получилось доносить беременность, случился самопроизвольный аборт, во всех трех случаях были генетические нарушения у плода. Поэтому у Стаса и не могло быть детей. Он бракованный.
Девушка нервно перебирает руками край юбки.
— Но у нас все хорошо, — поднимает на меня глаза.
— Видимо, бывают исключения, или поработал очень хороший репродуктолог. Сейчас таких высот достигла медицина, что могут убрать ген с дефектом.
— Я хотела у вас еще раз спросить, — мнется девица. — Вы точно не будете претендовать на ребенка? У нас со Стасом был подписан договор на суррогатное материнство.
— При нашем законодательстве этот договор полная фигня, ты имеешь право не отдавать ребенка, так как считаешься его матерью.
— Но вы с деньгами, а я так…нищая, — вот не фига на нищую не тянет, судя по шмоткам Стасик ее одевал и обувал в самых дорогих магазинах. Наверное и квартиру снимал, надо будет поинтересоваться.
— Я не буду на него претендовать, можешь оставить его себе, — спокойно говорю, надеясь вселить в нее уверенность.
— А можно какие-то личные вещи Стаса у вас попросить, чтобы у меня было что-то от него, например, фотографии, — жалобно просит девушка.
— Конечно, мы можем поехать сейчас к нам в коттедж, пока я все не выбросила, можете забрать любую его вещь, — предлагаю я.
— Можно? — с надеждой смотрит на меня Катя.
— Можно.
Мы выходим из офиса. И сразу меня встречают два охранника. Катя пугается и отшатывается. Но я ее успокаиваю.
— Катенька, это мои охранники, нас отвезут домой, — охрана смотрит подозрительно на Катю, но, не увидев ничего подозрительного в беременной женщине, решают, что можем ехать. Мы садимся в машину, и мои охранники отвозят нас в поселок.
— А как же я обратно вернусь? — испуганно спрашивает Катя, когда выезжаем за пределы города.
— Не переживая, — можешь заночевать у меня, — спокойно отвечаю ей.
Охрана довозит нас до коттеджа, в дом они заходят первыми и проверяют на отсутствие угроз, и только потом впускают меня и Катю.
Мы остаемся одни. Катя осторожно осматривается.
— Какой у вас большой дом, — с интересом
