останется по танковому батальону, чем развивать успех, добытый такой кровью? Пехотой? Двумя дивизиями против моторизованного корпуса в обороне с частями усиления, где каждый солдат, унтер и офицер имеют не один год реального боевого опыта?

— Но…

— Это еще не все… Забыли про авиацию, а конкретно: 2-й Люфтфлот Кесельринга и наши 65 истребителей! Они просто не дадут без потерь корпусам выйти на исходные! Я уже не говорю про связь и, соответственно, про управление в бою и на марше…

— Но…

— И самое главное! Оба корпуса, по факту, не имеют своей пехоты и должны наступать без ее поддержки! Я не говорю еще о том, как и где 5-й корпус будет ремонтировать свою технику…

— По решению командования 5-й мехкорпус обслуживает армейский сборный пункт аварийных машин в Орше.

После этой фразы, у меня натурально упала планка.

— Вы себя слышите подполковник? Рембаза в шестидесяти километрах от района контрудара корпуса!!!

Глава 21

Предыдущий фрагмент

— Уже 470! — Потом, оба корпуса в боях не участвовали, поэтому еще раз смело можно поделить на три, сколько остается? Полторы сотни!!! Считайте, что после контрудара от каждого мехкорпуса останется по танковому батальону, чем развивать успех, добытый такой кровью? Пехотой? Двумя дивизиями против моторизованного корпуса в обороне с частями усиления, где каждый солдат, унтер и офицер имеют не один год реального боевого опыта?

— Но…

— Это еще не все… Забыли про авиацию, а конкретно: 2-й Люфтфрот Кесельринга и наши 65 истребителей! Они просто не дадут без потерь, корпусам выйти на исходные! Я уже не говорю про связь и соответственно про управление в бою и на марше…

— Но…

— И самое главное! Оба корпуса, по факту не имеют своей пехоты и должны наступать без ее поддержки! Я не говорю еще о том, как и где 5-й корпус будет ремонтировать свою технику…

— По решению командования 5-й мехкорпус обслуживает армейский сборный пункт аварийных машин в Орше.

После этой фразы, у меня натурально упала планка.

— Вы себя слышите подполковник? Рембаза в шестидесяти километрах от района контрудара корпуса!!!

— Мой НШ, на порядок лучше подготовит этот контрудар чем вы! А он всего лишь майор… Правда тут есть один нюанс — он имеет реальный боевой опыт и отлично знает чем бумага карты отличается от реальных оврагов!Он знает, как сейчас надоосуществлять управление боем! Без всяких подсказок со стороны — на основеисключительносвоих практических навыков… Тут мы совершим большую ошибку. Просто большую.

И в этот момент, маршал повел себя не как военачальник, а как заправский дипломат.Он шагнул назад, и мягко перевел разговор в конструктивное русло. Потом вернувшисб к столу и уперев в него обе руки, он улыбнулся, показав всем нам два ряда сверкающих в свете дня зубов и с самой обворожительной из своих улыбок предложил нам:

— Товарищи командиры, прервемся на завтрак. Потом продолжим. Вопросы? Нет вопросов. Пошли в столовую. Тем более там уже уху разогревают, — он оглядел нас и улыбнулся.—Потом вопросами будем заниматься. Очень кушать хочется. Кто «за»?Нет возражений? — Тимошенко поочередно оглядел всех присутствующих. — Ни одного. Отлично.

Правда перед этим, он как то по особому переглянулся с направленцем. Или мне это показалось?

Чёрт их разберет. Но я прямо кожей ощутил, как все резко изменилось после этого взгляда.

После этих слов, мы все потянулись к дверям. Я выходил предпоследний, за мной, в соответствии со званием шел подпол. В это время пронзительно завыла сирена воздушной сирены, и мы, перешагивая через две ступеньки, кинулись вниз по лестнице.На первом этажеуже не было пустынно — то тут, то там нам навстречу попадались озабоченные людив форме.

В тамбуре, перед самым выходом из здания, подпол как бы нечаянно, наступил мне на ногу. Чувствовалась нога мастера — мне было очень больно. Я с трудом удержался, чтобы не развернуться к нему лицом.

Честно говоря, что-то подобного я ждал с того момента, как перехватил непонятный для меня взгляд комфронта. Подполковник двигался за мной сразу за мной и немного правее. Для моментального ответа, кроме резкого удара правым локтем, вариантов не было. Попал я от всей души в его мягкое брюхо, да так удачно, что мужик смачно, не то булькнул, не то хрюкнул. Только после этого из-за спины раздался негромкий «о-ох!!!» и забористый мат свястящим шепотом. На ходу оглянувшись назад, увидел как он, медленно передвигаясь вдоль стенки коридора на полусогнутых, ртом разинутым воздух хватает. Удачно удар прошел, вон как он медленно разгибается, а ведь он на полголовы выше меня и в плечах шире. В танкисты ведь берут невысоких да юрких, что бы в тесноте танка легче было действовать. А он привык к просторным штабным помещениям, питаться по часам, а не когда успеешь ухватить на бегу. Вот и раздобрел на штабной службе, и поэтому пузечко слабеньким оказалось. А может, просто не ожидал резкой и моментальной ответки. Это ты, штабной, косяка спорол. Нападения всегда и везже ожидать нужно.

Иначе будет как сейчас… Только так можно, если не избежать, то хотя бы мимнимизировать ущерб.

Направленец медленно выпрямляется, и при этом взгляда своего от меня не отрывает. Видимо понимает с#ка, что его высокий покровитель ему сейчас не защита. Ведь за то что он сделал со старшим по званию, да еще во время военных действий трибуналом попахивает и конкретно. Мы сейчас один на один, в пустом коридоре, как гладиаторы на арене. И не смотря, что он выше меня и шире, только понимает он, что побеждает всегда не тот кто сильней, а тот кто идет до конца. По его глазам вижу, что он это понимает очень четко, что на любое его действие или даже слово я отвечу предельно жестко и асимметрично. Спустя несколько секунд подполковник не отрывая от меня взгляда, медленно поднимает свои руки к горлу и, нащупав воротник кителя, поправляет его.

Выйдя из здания санатория, я быстрым шагом двинулся к ближайшей щели, так как начался воздушный налет. Высоко в небе возникли Юнкерсы, которые приближались к нам, они стали расти в размерах, превращаясь в пикирующие бомбардировщики. Над штабом появились черные кресты… От них отделились черные точки и они медленно падали вниз. Когда до земли осталось около трехсот метров, было видно что это крупные бомбы. Когда до земли осталось около трехсот метров, было видно что это крупные бомбы. Метров с пятидесяти уже можно было различить веретено стабилизатора. Сразу вспомнилось, как дед Павел рассказал про интересную примету о бомбовом стабилизаторе: если он виднеется над тушкой самой бомбы, то будет недолет, если под ней, то перелет. Если справа от корпуса, то она уйдет левее тебя и наоборот. Хуже всего, если за ее корпусом стабилизатора не видно… Прищурив один глаз я внимательно рассматривал падающую на нас смерть. Бомбы, наверное, были далеко не первой модификации, и если верить деду Павлу, то все они должны были уйти правее и дальше того места, где я был сейчас.
 Скоро все внизу утонуло в огне и дыму. Ни с чем подобным я раньше не встречался. Особенно сильно досталось парку санатория. Все вокруг полыхало, выбрасывая вверх снопы искр и дыма. Полетели осколки.

Несколько раз мимо, из-за облаков, подсвеченных разрывами бомб, с отвратительным воем пронеслись «Ю-87». Были слышны пулеметные очереди с ближних самолетов.

Дно щели подпрыгнуло, я ощутил сильнейший удар в грудь и потерял сознание. Через какое-то время я пришел в себя. Меня тошнило, и во рту было солоно от крови. Я хотел встать, но от резкой боли опять потерял способность двигаться. Справа от меня, там, где еще недавно стоял трофейный «кюбель», была черная, глубокая воронка. Мимо прошли двое красноармейцев с носилками, с них свисала так знакомая рука подполковника с огромной кистью. Мячик баскетбольный той кистью, наверное, без труда держать можно. Его тело было накрыто куском брезента с опаленным краем. «Ну вот… Бог не фраер, отбегался мужик…» — рикошетом под черепом мелькнула мысль.

Осмотр меня врачом не занял много времени. Он внимательно осмотрел мое тело и нахмурившись, сказал:

— Вам показана госпитализация. — Немного подумал и добавил: — Хотя бы два-три дня… Несмотря на полученную легкую