– А вот и нет. Я совсем другое имел в виду. Прежде всего, вспомни, кого из своих дам ты сюда привозил в последний раз? Ну, к примеру, в ноябре? Не проявляла ли она интереса к истории твоей семьи? Не говорил ли ты ей о бабулиных записках, хранящихся на чердаке, о и том, чем занимался твой прадед профессор Немытевский? Не могла ли она сделать копию ключей, так как следов взлома на входной двери не обнаружено?

Глядя на растерянное лицо хозяина, Михаил понял, что, своими вопросами похоже, попал в точку. Что-то зацепило этого рыжеволосого Казанову.

– Действительно, она себя как-то странно вела, – почесывая в лоб, в надежде вспомнить как можно больше деталей, рассуждал Павел. – Я с ней познакомился совершено случайно, прямо на улице. Шел себе спокойно на съемку, хотя нет, бежал, конечно. Я ведь частенько опаздываю, есть за мной такой грех.

– За мной тоже, не отвлекайся на мелочи. Сосредоточься на главном.

– Бегу я, значит, по Большому проспекту от метро, и как-то совершенно случайно толкаю девушку, да так, что она падает. Я – извиняться к ней бросился, помогаю подняться, гляжу, а у нее…

– Что, глаза красивые?

– Ага, и глаза тоже.

– И ты, конечно, поплыл?

– Напротив, я вел себя очень корректно, практически и не рассматривал ее. Так, за локоток поддерживаю, а она на ногу наступить не может. Говорит, что подвернула, идти не может. Я машину торможу, в ближайшую «травму» ее везу. Сижу с ней в очереди, разговариваю. Съемку, понятное дело, пришлось отменить, от начальства дюлей получил, в общем, вел себя, как рыцарь Круглого стола. Но ее не бросил на произвол судьбы, дождался, когда врач примет. Ей съемный гипс сделали, в общем, одной идти никак нельзя. После «травмы» я вызвался ее до дому проводить, уже стемнело. Она говорит, я живу за городом, ехать на электричке нужно. Страшно, да и в гипсе одной не доехать до дому. Я, понятное дело, ее к себе пригласил. Дальше все, как в эротическом фильме… Рассказывать во всех деталях?

– Нет, не стоит. Лучше скажи, к врачу в кабинет ты с ней заходил? Видел, как он выглядел?

– В кабинет не заходил, в коридоре дожидался. А врача видел – он несколько раз из кабинета выходил.

– Адрес травмопункта вспомнить сможешь?

– Конечно, …а ты это к чему клонишь?

– Потом скажу, дальше рассказывай.

– Что рассказывать? Ты же сказал, что можно без деталей.

– Ладно, я спрашиваю – ты отвечаешь. Сколько дней она у тебя пробыла?

– Да только одну ночь. Утром вызвал ей такси, денег дал на дорогу, и она уехала. Это было как раз дня за два до четвертого ноября, до выходного. Потом она мне позвонила, говорит, что хотела бы съездить куда-нибудь, проветриться. Я и предложил съездить на мою дачу.

– Ты ее адрес знаешь? Паспорт видел?

– Нет, конечно. До обмена адресов дело не дошло, все равно за город я к ней не собирался ездить. Сразу же было понятно, что наши «чувства» на длительный срок не растянутся. Так, обоюдно-приятное времяпровождение двух деловых людей, никаких иллюзий насчет совместного проживания. Паспорт в таких случаях ни к чему.

– Ух, ты какой! Человек свободных взглядов… Хорошо, приехали вы на дачу. Ты ей чердак показывал, бумаги из чемодана?

– Миша, ты больной? Мне что, кроме старых бумаг, ей показать нечего? Мы с ней дальше спальни никуда не ходили…

Порецкий уже давно все понял и решил прервать ненадолго свой «допрос потерпевшего». Необходимо было подумать и проанализировать ситуацию.

Первое, что нужно сделать, это заехать сегодня же в травмпункт, найти врача, который ее осматривал, и выяснить, нужен ли был гипс пострадавшей. Или она специально его сделала, чтобы Фролов от нее никуда бы уже не делся. Вся эта история с нечаянным падением по вине Павла напоминала Михаилу плохо поставленную пьеску для одного зрителя. Скорее всего, с ногой все было в порядке, просто девушка следила за Фроловым, благо в толпе он приметен, вышла за ним из метро, обогнала и сама подстроила столкновение. Напрашивается, резонный вопрос: зачем? Ответ – ей за это заплатили, причем, немало, так как подобную комбинацию способна провернуть только профессионалка. И не только по части постельных утех. А в том, что «хромоножка» – профи, Михаил уже не сомневался. Она никаких лишних сведений о себе не сообщила, кроме имени Катя – скорее всего, вымышленного. Надо, конечно, дослушать рассказ Павла, но он так расстроился из-за всего этого, что его надо чем-то отвлечь, прежде чем мучить расспросами дальше.

Пока Павел сортировал старые бумаги, пытаясь выяснить, какие из них пропали, Миша решил внимательнее осмотреть чердак. В целом он был намного больше нижнего этажа дома, где находились спальня, кухня (она же столовая), и небольшая комната, видимо, для гостей. Здесь, помимо старых вещей, находился еще письменный стол, два старых шкафа, комод, этажерка, в которой хранились всевозможные статуэтки и прочие безделушки из разряда подарков и сувениров, которые выбросить жалко, а в приличном доме держать как-то не принято. Вот и свозился такой подарочный «мусор» на дачу.

На этажерке стояли египетские кошечки и пирамидки, болгарские плетеные фигурки, украшенные кружевами, пузатые баварские бочонки и еще множество всякой заграничной ерунды времен эпохи социализма. Даже имелась одна довольно большая старинная, но очень ободранная матрешка. Михаил подумал, что она может быть запросто приравнена к антиквариату.