Шрифт:
Закладка:
Туман, растворяясь, медленно плыл в ту сторону, откуда с вечера незаметно подкрался. Река местами уже поблескивала на солнце. Крыша оголилась, остался лишь скелет из прочных стропил. Сова, ночная птица, к счастью, не вернулась.
Амброж подавил в себе желание выкурить первую утреннюю сигарету. Хотелось сделать как можно больше, пока кузня не вынырнула из молочно-белого густого тумана и сверху, из деревни, нельзя еще увидать происходящего.
Ему было смешно, когда он представлял себе удивленные взгляды односельчан, но вместе с тем он досадовал, что не сможет работать под прикрытием тумана целый день. «А чего я, собственно, боюсь?..»
Привычными, отработанными движениями Амброж всаживал топор в перекрытия и думал: «Неужели кривда имеет такую силу, что может нагнать страху на человека даже через многие годы? Ведь мне-то известно, как оно тогда со мной было!..»
Шоссе, ожив, уже гудело. Низина поблескивала под утренней росой. Далекие горы трепетали в легкой дымке взошедшего летнего дня. Высоко на склонах гор медленно смещались пестрые лавины пасущихся стад.
Прикидывая, куда свалить бревна, когда ему удастся высвободить их из столетнего плена, Амброж время от времени поглядывал в сторону извилистой тропинки, бегущей вверх, к Новому Брудеку. Его огорчило, что молодой археолог так и не пришел. Видимо, отправился на свои изыскания по другой дороге. Рассказал бы, что там наверху деется… Амброж окинул взглядом деревенские дома. Там за окнами поднимались ото сна люди, которых он не видел двадцать лет. «Потускнел в их памяти, как и они в моей? Или же, наоборот, слишком хорошо меня помнят?..»
Амброж решил свалить балку на ту сторону, что поближе к реке. Чуть поодаль от устья отвода — отмель. А до нее придется таскать бревна на себе… «Неплохо я все рассчитал. Река сама пошла мне навстречу. Летний разлив наступил в обычное время. Иначе затон был бы безводен!»
Он уже сбивал топором первую балку с шипа. Надо ее немного приподнять, чтобы сделать зазор. Шип отпустил. В образовавшуюся щель Амброж всунул железную трубу и навалился всем телом, действуя трубой как рычагом. Послышался треск. Он передохнул. Труба в его ловких руках делала нужное дело, да к тому же была не такой тяжелой, как настоящий лом.
Наконец-то Амброж мог спокойно выкурить свою обычную сигарету. Сидя на переборке, он пускал дым и беседовал с бревнами. Побаивается он их, что ли? Все еще мучат сомнения, удастся ли с ними справиться? «Хотите или не хотите, больше вам здесь не место. Я с вами еще церемонюсь. Они ведь вас все равно пустят в распыл или взорвут вместе со стенами. А со мной еще кое-что повидаете, если, конечно, будете вести себя разумно». Он дружески подмигнул торчащим в небо стропилам и чуть не произнес эту тираду вслух.
Внизу зашелестела крапива. Послышались гулкие шаги. Амброж обернулся и с изумлением увидал старуху. Они поздоровались.
Амброж полез вниз по приставной лесенке, отметив про себя, что спокойно, без свидетелей успел выкурить всего полсигареты.
— Ты меня не узнаешь, Амброж? — после долгой унылой паузы прошептала женщина одними губами.
Амброж кивнул опущенной головой. Он весь согнулся, как будто изготовился встретить любой удар. «Мне надо было предвидеть и эту встречу…»
— Чего тебе здесь надо, Роза? — пробормотал он и бессильно опустился на порог.
— Зачем ты вернулся?
— Я здесь у себя дома! — Он щелкнул пальцами по каменной ступеньке и медленно поднял глаза на старуху. «Что с нами сделали годы! Мы уже старики. Да, никуда от этого не уйти. Но может, между нами все еще стоят давние счеты?»
— Ты должен отсюда уехать!
— Однажды ты уже давала мне такой совет!
— Яне с тобой всю жизнь одни заботы да неприятности, — сказала Роза и повела глазами в сторону деревни.
Амброж докуривал свою сигарету, но вкуса не ощущал.
«У Яны своя жизнь, свои интересы! Своя судьба! И вдруг — я! Могут быть осложнения…»
Видимо, взгляд у него был презрительный, потому что Роза вдруг с обидой в голосе зачастила, что всегда, мол, заботилась о Яне. И сейчас помогает ей.
— И вдруг являешься ты!
— Ну и что? — заорал Амброж и тут же пожалел, что не смог сдержаться.
«Жизнь моя была нелегкой, но я многому научился. Умею разбираться в сложных машинах, управлять ими. Я уже не бедный, малограмотный кузнец… Могу работать сварщиком, могу и на шлифовке, могу водить автомобиль и управлять экскаватором. Я побывал на таких стройках, о которых моему отцу, да и другим из нашей низины и во сне не снилось! Ведь здесь когда-то был край света! Я заслужил почет и уважение и вот теперь вернулся! И я горжусь, что не побоялся вернуться туда, где люди обо мне не самого лучшего мнения, хотя не имеют на это никакого права. Впрочем, их это не волнует…»
— А ведь мельница тебе так и не досталась, Роза, — сказал Амброж, и взгляд его остановился на единственном уцелевшем по соседству строении.
— Мне тоже наверху новый дом построили!
— Видишь, как они к тебе хорошо относятся… — усмехнулся Амброж.
— Всем построили новые дома, не только мне. — Роза говорила с раздражением.
— Жаль, что мельник до этого дня не дожил… — парировал Амброж, явно наслаждаясь издевкой.
Вид мельницы вызвал у него приступ ярости, напомнив вдруг все, что мучило его, преследовало целых два десятка лет.
— Ты и вправду была у него в ту ночь?
— Была, — ответила старая женщина, и кто знает, каким ей припомнился мельник — спятившим с ума бедолагой или надутым и чванным владельцем мельницы, который ей, бедной девчонке — впрочем, нет, она ведь тоже была не так уж молода, — сулил златые горы.
— Нет, не может этого быть! Не дрых он возле тебя всю ночь! — жестко бросил ей в лицо Амброж.
— Не знаю… — Роза отвела взгляд.
— Тогда на следствии ты говорила, будто он от тебя не отходил!
— Но ведь могла же я уснуть! — допустила Роза сконфуженно.
Амброж вздохнул. Ему пришло в голову, что все эти годы и
