Шрифт:
Закладка:
Испуганная учительница выскочила из класса и срочно вызвала директрису Лидию Петровну, которая, отправив учительницу во врачебный кабинет за Сабиной, помчалась в непослушный класс. Прежде чем поспешить за директрисой, Сабина взяла свой чемоданчик, а по дороге заглянула в мой класс и вызвала меня. Когда мы с Сабиной ворвались во второй класс, там творилось нечто невообразимое. Все дети вскочили с мест и бились в истерике, а Лидия Петровна громко на них орала и топала ногами – похоже, у нее тоже началась истерика.
Это было очень заразительно – я почувствовала, как у меня внутри начинают дрожать и звенеть какие-то струны, а горло стискивает жесткая злая рука. Чтобы расслабить давление этой руки, нужно было срочно завизжать и написать в штаны. Но я не успела это сделать, потому что мое внимание отвлекла большая лужа с неровными краями, ползущая из-под колотящих пол каблуков директрисы. Сосредоточившись на брызгах, летящих из-под туфель, я не заметила, что сделала с директрисой Сабина. Но вдруг туфли перестали отбивать чечетку, и голос Лидии Петровны зазвучал не так пронзительно.
Я подняла глаза и услышала, как Сабина тихо говорит:
– Лидия Петровна, пожалуйста, выйдите из класса.
Сабина была маленькая и худенькая, а Лидия Петровна была настоящая директриса – высокая, полногрудая и красиво одетая. Но она вдруг съежилась, втянула голову в плечи и послушно выбежала в коридор.
Сабина вынула из чемоданчика блестящий зеркальный шар на шнурке и дала его мне:
– Покачивай его слегка, как маятник.
Я качнула шар, он засверкал и закружился, и некоторые дети уставились на него. Подождав минуту, Сабина заговорила тихо и внятно, повторяя каждую фразу несколько раз:
– Тихо, дети, тихо, все хорошо, все в порядке. Вы чувствуете себя спокойно и удобно. Вы чувствуете вялость и сонливость. Вы чувствуете себя спокойно и удобно. Вас клонит ко сну. Ваше зрение затуманивается; ваши веки тяжелеют; ваши веки все тяжелее и тяжелее, они сами закрываются, вы такие сонные, сонные, сонные; вы засыпаете, засыпаете, засыпаете; вы засыпаете, засыпаете, все крепче и крепче; вы спите, вы крепко спите.
Постепенно многие дети переставали визжать и колотить ногами об пол, их головы склонялись на грудь, их руки начинали тереть глаза, и они шлепались кто куда – обратно за парту или прямо на пол. Вслед за ними и остальные, более упорные, переставали вопить и отчаянно закидывать головы назад, будто стремились сломать себе шеи, и тоже сваливались там, где стояли, иногда в собственную лужу. И только Светка Каплан, та, которую паника застигла у доски и которая первая начала биться в истерике, никак не могла успокоиться.
Сабина подошла к ней сзади и принялась легкими движениями гладить ее по голове и по плечам, а мне скомандовала встать перед Светкой и то отдалять, то приближать к ее лицу крутящийся шар. Безумный Светкин взгляд сосредоточился на шаре, и она начала потихоньку затихать – не так дергаться и дрожать, не так пронзительно вскрикивать.
Тогда Сабина подставила ей стул и, слегка нажав на ее плечи, осторожно усадила ее, продолжая поглаживать ей шею и приговаривая:
– Ты очень хочешь спать, твои веки тяжелеют и сами закрываются. Ты засыпаешь, засыпаешь, засыпаешь. Ты спишь, ты крепко спишь.
И Светка в конце концов заснула, как все остальные.
Мы с Сабиной остались одни перед толпой детей, заснувших в самых странных позах.
– Как тебе это удалось? – не веря своим глазам, спросила я.
– Я училась этому полжизни. Я расскажу тебе об этом потом, а сейчас нужно этих несчастных детей разбудить. Но не сразу.
В дверь заглянула растрепанная директриса – похоже, она уже пришла в себя и немножко помылась.
– Как дела? – И ужаснулась, увидев разбросанные по полудетские тела: – Что с ними? Они живы?
– Конечно, живы. Просто они во власти гипнотического сна.
– Что же теперь будет?
– Ничего особенного. Я дам им немного поспать, а потом начну выводить их из этого состояния.
– Нужно вывести их немедленно, – подняла голос директриса, – а то ведь они могут никогда не проснуться.
– Если вы лучше меня знаете, что делать, так выводите их сами, – тихо ответила Сабина и двинулась к дверям.
– Нет, нет, Сабина Николаевна, вы не так меня поняли! Мне просто стало страшно, что… это самое… ну, вы знаете… – забормотала испуганная директриса, – не уходите, не оставляйте меня с ними наедине!
– Как вам будет угодно, – пожала плечами Сабина и обратилась ко мне: – Лина, давай сюда шар, он больше не нужен.
Пока она прятала шар в чемоданчик, директриса наконец заметила меня:
– Ты что тут делаешь, Столярова? Почему не на уроке?
– Я вызвала ее с урока, потому что я бы не справилась одна с таким количеством обезумевших детей.
– Но ведь она не сумеет сохранить этот случай в тайне. Она обязательно кому-нибудь расскажет!
– Но ведь и дети тоже расскажут об этом родителям, – возразила Сабина.
– А вы не можете сделать так, чтобы они обо всем забыли?
Сабина опять пожала плечами:
– Я могу постараться.
И тут директриса упала перед ней на колени и промяукала с заискивающей улыбкой:
– Ради бога, постарайтесь. Я знаю, что вы можете все. Я читала статью о вас в одном старом журнале.
Сабина отшатнулась от стоящей на коленях растрепанной директрисы в измятой юбке и в туфлях на босу ногу:
– Я сделаю, что смогу, Лидия Петровна, только, пожалуйста, встаньте с колен!
Директриса стала неловко подниматься, ей это было нелегко, ей для этого пришлось упереться обеими руками в пол, но тут она потеряла равновесие и рухнула на локти.
– Помоги Лидии Петровне, Лина, – я никогда не слыхала, чтобы Сабина говорила таким командирским голосом, словно ее подменили.
Я помогла директрисе подняться, та, с трудом сохраняя равновесие, добрела до стула и тяжело опустилась на сиденье.
– Вы представляете, что со мной будет, если об этой истории узнают в горкоме партии? – прорыдала она и обернулась ко мне. – Иди к себе в класс,
