шпилька была украшена небольшом граненым красным или зеленым камушком. Навертев мне на голове что-то вроде пышной, чуть небрежной «улитки», Леста выпустила две тонких прядки на висках, неодобрительно посмотрела на меня и, велев сидеть смирно, отправилась вниз, к трактирщику. Оттуда в качестве добычи, она принесла металлическую вилку с округлым черенком. Черенок она прогрела над пламенем свечи, торопливо вытерла его влажной тряпкой от нагара и, прихватив прядку волос, превратила ее в элегантный завиток.

«Интересно, здесь, что до сих пор плойки не придумали? Надо бы поинтересоваться. Все же на вилку навивать волосы не так удобно, а у плойки есть зажим. Пожалуй, стоит это обдумать. И совсем неплохо будет выяснить, что и как в этом мире с патентами: они уже существуют или нет?».

Легкий морозец на улице взбодрил меня. Солнце еще стояло высоко, и под его лучами даже грязноватый городской снег искрился бриллиантовой пылью. Первый раз за все время я шла по улицам города как баронесса, а не как селянка.

Тяжелыми богатыми складками спадало бархатное платье. Довольно роскошная меховая накидка, крытая густо-синим атласом с серебряным рисунком изрядно подняла мне настроение. Хорошенькая меховая шляпка и муфта напоминали о том, что я – молодая красивая женщина. Как ни странно, даже мысли о ненавистном браке сейчас не портили мне настроение: я шла и улыбалась.

Валенки остались в трактире и, шагая, я при каждом шаге любовалась выглядывающими из под подола изящными носками сапожек на небольшом каблучке. Пожалуй, от такой удобной модели я бы не отказалась и в своем мире. Снег поскрипывал под медными подковками и, невзирая на серьезную проблему, которая привела меня в город, настроение было почти праздничным.

Я шагала неторопливо, с удовольствием глазея по сторонам, разглядывая прохожих: толстого купца в огромной медвежьей шубе нараспашку; хорошенькую румяную служанку, несущую на локте тяжелую корзину с празднично-бордовыми яблоками; хмурого мастерового, который оглянулся на пробежавшую мимо красотку и восхищенно присвистнул ей вслед. Служанка оглянулась, рассмеялась, но потом опомнилась и, гордо распрямив спину и задрав курносый носик, повернулась к кавалеру спиной, перевесила большую корзину на другой локоть и торопливо продолжила свой путь.

Леста важно вышагивала у меня за спиной, а я все шла по длинной улице, внимательно рассматривая вывески: «Всякие бакалейные товары», «Хлебный дар», «Дамская Мастерская Силуэт». Все эти вывески, некоторые фигурные, а некоторые прямоугольные, висели так, что не заметить их было невозможно. К стене крепился кованый металлический уголок большого размера, украшенный разными витиеватыми узорами и уже к нему на двух цепочках цеплялась сама вывеска. К сожалению, вывесок от законников я не видела.

Навстречу мне проехала маленькая карета, за мутноватыми стеклами которой виднелось мужское лицо. Мне показалось, что человек дернулся к окошку, рассматривая кого-то рядом со мной. Впрочем, через минуту меня уже это не беспокоило: навстречу двигалась роскошно одетая дама, у которой я и решила спросить дорогу.

-- Госпожа, не могли бы вы оказать мне любезность? Я приезжая и мне нужен законник, – дама величественно оглядела меня и неожиданно тонким, почти детским голосом сказала:

-- Жульен! Подскажи юной госпоже, куда ей следует идти!

От неожиданности я чуть не рассмеялась, настолько нелепо прозвучало это имя «Жульен», но сосредоточилась и смогла сдержать улыбку. За дамой следовали два рослых лакея, и один их них, очевидно, тот самый Жульен, слегка поклонившись, показал мне на неприметную темную табличку на одном из домов.

Я поблагодарила даму, сунула медяшку лакею и отправилась к невысокому, давно не чищеному от снега крыльцу. И сама табличка, и дверной молоток который я взяла в руку, имели довольно неряшливый вид – эти медяшки сто лет никто не чистил. Несколько мгновений я даже колебалась стоит ли обращаться к законнику которого, похоже, обходят стороной клиенты, но потом, все же решила рискнуть и познакомиться лично.

Еще раз взглянула на табличку и прочитала имя: мэтр Игнасио Бульдор из Энгерта. Дверь никто не открывал и мне пришлось постучать еще раз.

Глава 31

Возникший на пороге слуга не внушал доверия: он был не молод, не бедно, но весьма неряшливо одет, да и любезным его назвать было сложно.

-- Чего надобно? – он хмуро посмотрел на меня, и стало понятно, что дверь сейчас захлопнется.

-- Мэтр Бульдор принимает?

Старик с сомнением посмотрел на меня, как бы оценивая, достойна ли я предстать перед глазами мэтра. Пожевал узкими бескровными губами и, недовольно буркнув: «Проходите, я сейчас доложу», -- распахнул передо мной дверь.

-- Как доложить-то прикажете? -- ворчливо спросил он.

-- Баронесса фон Розер.

Небольшой холл в доме мэтра выглядел довольно запущенным: настенные светильники залиты застывшим потоками воска, а вместе свечей – жалкие огарки. Сквозняк потянул клубочек пыли вдоль некогда роскошного резного плинтуса. Леста недовольно пыхтела у меня за спиной, а брюзгливый старик буркнул: «Ждите» и отправился наверх по скрипучей затертой лестнице. Впрочем, вернулся он за нами быстро.

Мы гуськом поднялись на второй этаж, слуга, недовольно посмотрев на Лесту, ткнул пальцем в несколько облезлую кожаную банкетку, предлагая ей сесть. Для меня же он распахнул двустворчатые двери и сиплым голосом торжественно объявил:

-- Баронесса фон Розер к мэтру!

Дверь, скрипнув, захлопнулась за моей спиной, и я с любопытством оглядела мэтра. Невысок ростом, так же стар, как и его слуга, почти так же неряшливо одет – на сероватом жабо рубашки отчетливо заметно розовое пятно. А вот лицом, как ни странно, мэтр мне приглянулся. Был он похож на маленькую грустную и тощую обезьянку: с широким узкогубым ртом, крючковатым носом и вздымающимися над лысиной остатками желтовато-седых волос. Но вот глазки под нависшими веками и клочкастыми бровями посверкивали весьма бодро. А низкий сочный голос оказался неожиданно красивым:

-- Присаживайтесь, госпожа фон Розер, присаживайтесь, – он сплел пальцы маленьких паучьих лапок и выложил их перед собой на