—Зай,— с кривой усмешкой повторяет он, пока, ни на кого не глядя, тушит окурок в блюдце.

Очевидно, пепельницы в доме Роберта не нашлось, потому что в нашей компании давно никто не курит.

Спустя час застолья компания за столом редеет, рассеиваясь по территории дома. Андрей с Димой занимаютместо возле гриля, где жарятся успевшие надоесть за лето шашлыки, Сеня возится с парусиновым зонтом по просьбе Ядвиги, изъявившей желание позагорать, мы же с Аней заняли качели, чтобы иметь возможно спокойно разговаривать под их ненавязчивый скрип.

—А я думала, вы с Димасом в прошлые выходные к нам приедете,— замечает она, поднося к губам красный курительный гаджет.— Весело было. Сначала во дворе дискотеку устроили, потом Роб квадрик выгнал, и мы по берегу полночи катались.

—Мне в субботу на смену нужно было выйти. Никак не получалось.

—На работе как? Нормально?

Кивнув, я отталкиваюсь ногой от брусчатки, чтобы усилить амплитуду раскачивания.

—Да, всё хорошо вроде.

—Ночами дежурить, наверное, тяжело, да?— с сочувствием продолжает Аня.— Все-таки медиков нужно на руках носить. Такой труд адский. Сначала учишься полжизни, потом столько же не спишь.

—Со временем привыкаешь,— усмехаюсь я.— Хотя поначалу день с ночью путается.

Ловлю на себе взгляд Димы и поднимаю вверх уголки губ, транслируя «у меня всё хорошо», на что он удовлетворенно кивает, перед тем как снова отвернуться к Андрею.

—Как у вас с Димасом? Обживаетесь?

—Я в последние два месяца у него и так почти каждую ночь оставалась, так что после переезда по-крупному ничего не изменилось. Все вещи тащить не стала, чтобы сильно его не теснить.

Выпустив в воздух сладко пахнущий пар, Аня иронично хмыкает:

—А если он замуж тебе предложит выйти? Тоже не захочешь его теснить?

—Я к тому, что у меня квартира есть, где можно все это хранить. По необходимости буду довозить какие-то вещи.— Я шутливо толкаю ее локтем.— И не пытайся меня подловить.

—Бесит он тебя?— Аня заметно понижает голос, будто мне требуется подсказка, чтобы понять, на кого она переключилась.— Я чуть под стол не сползла, когдаАдильДимаса передразнил. Такой он…

Она смолкает, предлагая мне самой додумать нужное слово. Вариантов много, и все они идентичны по смыслу: урод, мудак, сволочь.

—Адиль же всегда таким был,— говорю я, уставившись на носки своих кроссовок в попытке отвлечься от желания посмотреть в его сторону.— Чего удивляться?

—У тебя просто ангельское терпение.

Издав неопределенный смешок, я проигрываю сама себе и нахожуАдиля взглядом.Он стоит с Робертом на входе в беседку.Занят разговором, в руке зажат бокал с темно-коричневым напитком — непонятно, кола это илиже алкоголь.

Кажется, Роберт отпускает какую-то шутку, потому что Адиль, опустив голову, смеется. «Да-да-да, блядь,— слышу я его вибрирующий смехом голос.— Он же думает, что все дебилы кругом и ни хера не понимают».

—Вот и я так, слово в слово, сказал этому мудозвону,— хохочет Роберт.

Робсон обладает удивительным свойством дружить со всеми без исключения.Даже с таким как Адиль. Было время, я ему завидовала. Со мной Адиль никогда не обсуждал других людей и, кажется, никогда так по-свойски не смеялся.Когда мы проводили время вместе, не покидало ощущение, что он находится за невидимым стеклом. Его мир был для меня загадкой, которую я каждую минуту отчаянно пыталась разгадать. Эта закрытость жутко злила тем, что мешала мне сделать Адиля своим без остатка, но она же придавала нашей любви особенную остроту. В девятнадцать многие обожают американские горки и драму.

—Ты в бассейн пойдешь?— долетает до меня голос Ани.

Я мотаю головой. Нет.Специально не взяла купальник, чтобы исключить возможность раздевания. Не хочу стоять перед ним полуголой.

—Так, а чего мы всё обо мне и обо мне? Как дела с Робом? Есть планы на Новый год?

—Ну ты далеко замахнулась!— фыркает Аня, снова поднося свой паровой приборчик ко рту.— У меня еще день рождения в сентябре. На Новый год не знаю… Посмотрим. Если контента стоящего не будет, может быть, в Дубай рванем. А вы с Димасом как?

Через полчаса обсуждения планов на январские праздники дает о себе знать литр выпитого сока, и приходится идти в дом. По пути к туалету я задерживаюсь, чтобы оценить свое отражение. В том, чтобы не краситься, есть свои плюсы: не нужно переживать за макияж. Лучше ты не выглядишь, но и хуже, чем было час назад, тоже.

Дом, который арендует Роберт, большой — здесь не менее шести-семи спален. Можно подняться в уборную на второй этаж, чтобы избежать риска услышать нетерпеливый стук в дверь, но я выбираю менее энергозатратный вариант и иду в ту, что находится внизу, рядом с кухней.

Лень не прощает. Когда тяну ручку, дверь оказывается заперта. Мысленно извинившись перед тем, кто находится внутри, я собираюсь незаметно ретироваться, но щелкнувший замок останавливает.

Выстрел номер два звучит так неожиданно, что подкашиваются колени. Издевательство какое-то. Из туалета выходит не кто-нибудь, а Адиль.

Секунда уходит на то, чтобы опомниться, еще секунда — на то, чтобы что-то сказать.

—Привет…— Переступив с ноги на ногу, я нервно смеюсь.— Не знала…

Глаза под козырьком бейсболки неторопливо скользят по моему лицу. Семь лет прошло. Я, конечно, изменилась: юношеская одутловатость ушла со щек, форма бровей стала другой, прическа. Адиль тоже изменился, хотя и не могу назвать, в чем конкретно. Просто ему больше не двадцать один.

Почему он молчит? Я хоть что-то сказала. За семь лет не мог подобрать даже пары слов для той, с кем когда-то состоял в отношениях?

—Я совсем недавно узнала, что ты вернулся. Неожиданно так… Ты насовсем или так… проездом?

Если Адиль мудак и сволочь, то я слабохарактерная идиотка, оттого что не могу заставить себя стоять в тишине. Нервы сдают. Вечно чувствую себя обязанной говорить, если повисает пауза. И не только с Адилем. На меня будто с детства возложили ответственность поддерживать разговоры, а остальные так… Подхватят, когда захотят.

—А зай тебе не сказал?— хрипло-тягучий голос не скрывает усмешки.— Пока никуда не собираюсь.

Его голос был моим особым фетишем. Вот эти низкие, выраженно мужские ноты и отчуждение в нем, заставляющее сильнее хотеть внимания и делать все, чтобы заставить Адиля дрогнуть. Раньше мне это часто удавалось.

—Было невежливо передразнивать Диму за столом,— сухо говорю я, не желая оставлять ту издевку без внимания.— Пожалуйста, больше так не делай.

Ннамеренно говорю «пожалуйста» и держу этот официальный тон, чтобы показать ему, что по крайней мере для одного из нас эти семь лет не прошли даром.

Видишь, у меня все хорошо. После твоего отъезда я нашла в себе силы встать с пола и продолжить жить лучше, чем раньше. У меня есть здоровые отношения и партнер, которого я уважаю и насмехаться над которым не позволю.