общественной жизни. Пандемии, техногенные катастрофы, войны — никто и никогда не мог зарекаться от наступления таких событий. Пусть самоликвидации системы управления и поддержки ежедневных решений нельзя было квалифицировать как эпидемию или военный конфликт, но аварийные алгоритмы сразу же были задействованы по аналогичному принципу. Адаптивность и многовариативность, которые были заложены в основы теории, своевременно проявили себя с практической стороны. Производственные и системообразующие предприятия продолжили работу по автономным протоколам, основные коммуникации перешли на управление в ручной режим, вместо электронных расчетов были активированы акцепты долговых расписок. Требовалось смягчить первоначальный технологический шок, что и было сделано, в первую очередь при содействии Юстициона и Политпроспекта, двух кластеров современной формации, отвечающих за силовые и управленческие ведомства соответственно.

Третий существующий кластер — Сигматрон — ранее отвечавший за взаимодействие с СУПЕР, также начал действовать незамедлительно. Были разархивированы устаревшие разработки по локальным электронным сетям, активирована система ИСКРА, законсервированная военными, и сразу же начались работы по восстановлению СУПЕР, хотя её исходный код был полностью уничтожен. Благодаря оперативным мероприятиям и централизованным действиям, критических провалов в производстве и в обслуживании, за которые отвечали кластеры Машинных Залыов и Сервисграда, не произошло. Оставался ещё один, последний кластер — Лаборатории Смысла, курирующий искусство и духовное развитие. Пожалуй только на него, июньское откровение оказало минимальное негативное влияние. Уменьшилось общее количество досуговых мероприятий и развлечений. А вот в художественном плане многие Творцы, напротив, получили новые эмоции для вдохновения, а значит, следовало ожидать скорого появления новых шедевров.

Сейчас, когда начальный кризис удалось купировать, от каждого члена общества созидательной технократии требовалась максимальная отдача и подавляющая часть населения страны это прекрасно осознавала. Реализация своих возможностей, ведущая к достижению цели, никуда не исчезла, она лишь перешла в иную плоскость. Теперь от каждого требовалось заниматься тем самым делом, которое могло бы принести стране наибольшую пользу. На какое-то время все личные цели сосредоточились в достижении цели общественной — как можно быстрее выйти на «СУПЕРовский» уровень жизни, пусть не по уровню комфорта, но хотя бы по экономическом показателям. И эту цель вполне реально можно было достичь, создавая, как и прежде, ценность. Не спекулируя, не используя в некоторых секторах потребительскую нестабильность, а твёрдо и неуклонно следуя канонам технократической теории.

Когда-то, давным-давно, юный Влад Исаев с не менее юными соратниками Борей Белоручкиным по кличке Громила, Машей Ильиных, ставшей впоследствии действующим Творцом, Ариной Метляковой, защитницей природы, и просто красавицей, организовали Сообщество «Новый мир», и едва не устроили политическую революцию в отдельно взятом городе. Конечно, они тогда и подозревать не могли, что этот самый «новый мир» когда-нибудь наступит в реальности. И он будет совсем не таким, каким они его представляли себе по молодости лет. Как изменчива жизнь! Изначально противопоставляя себя СУПЕР, юные революционеры со временем прозрели и добровольно, без всякого принуждения, вместо противников существующего строя, стали, не сговариваясь, его активными сторонниками.

Они увидели работу СУПЕР изнутри, разглядели и оценили механизмы управления созидательной технократии, которые помогали развиваться любому, заинтересованному в этом члену общества. Они и сами добились больших успехов. И что характерно, система искусственного интеллекта не только не мешала им реализовать свои умения, но напротив, всячески поощряла их начинания и поддерживала в проектах. Поэтому неудивительно, что все они приняли участие в операции, которая предваряла запланированное глобальное обновление системы и была направлена на выявление заговорщиков в самых высоких коридорах власти. Действия каждого активиста давно канувшего в Лету «Нового мира» помогли не допустить передела власти и переориентирования СУПЕР. И сейчас каждый из них продолжал заниматься своим делом, которое неразрывно перекликалось с восстановлением нормальной жизни в стране.

* * *

Вездеход заносило на поворотах и это чувствовалось весьма ощутимо. Резидент поморщился и приник к заляпанному брызгами грязи иллюминатору. Они ехали по какому-то дикому месту. К дороге примыкало хилое редколесье с очагами пожарищ, там и тут торчали обугленные стволы деревьев. Машину тряхнуло, и она пошла юзом. Там, снаружи, моросил монотонный дождь, размывая грунтовую дорогу, и вездеход, то и дело, натужно гудел, преодолевая очередные, заполненные вязкой жижей, ямы и рытвины.

«Неужели нельзя было встретиться в городе?» — раздражённо подумал Резидент, разглядывая спину оператора, сосредоточенно смотрящего на дорогу. Внутри вездехода негде было уединиться, переборка, отделяющая водителя от пассажиров, отсутствовала. Мельком он бросил взгляд на сопровождающих: напротив него сидели два здоровенных детины, они синхронно покачивались, когда вездеход в очередной раз накреняло в стороны.

«Конспираторщики, тоже мне…» — продолжил мысленно сокрушаться Резидент. Это нелепое путешествие только усугубляло архаичность ситуации, будто бы вместо технологичного настоящего они попали в махровое средневековье.

Лес кончился, теперь вездеход легко шёл вниз по склону, а впереди, через обзорное стекло в сером, неподвижно висящем мареве дождя, виднелись размытые мигающие огни. Когда подъехали ближе, стало ясно, что огни вспыхивают, очерчивая сверху по периметру исполинский, метров в десять высотой, забор.

Оператор резко нажал на тормоз, пассажиров бросило вперёд, но вездеход остановился не сразу. Заблокированный пневматик проскользил несколько метров по мокрой траве, и лишь потом армейская машина застыла в паре метров от забора, покачиваясь на рессорах.

Через заляпанные грязью и каплями дождя иллюминаторы было плохо видно. Резидент, скорее интуитивно понял, что перед периметром открылась какая-то ниша и машина въехала в неё, как в подземный гараж. Свет померк, в салоне осталось гореть лишь освещение для подсветки приборов навигации. Вездеход стоял на месте, но их куда-то вместе с ним перемещали. На грани слышимости улавливался какой-то мощный гул, видимо двигалась вся ниша.

«Какого черта я дёргаюсь и об этом постоянно думаю? — мелькнуло у Резидента. — Если бы они хотели меня… то давно бы уже привели приговор в исполнение».

Наконец движение замедлилось и тихо урча, открылась задняя рампа. Один из сопровождающих разрешающе кивнул. Резидент, кряхтя как старик, поднялся с пассажирской скамейки и, согнувшись, вышел наружу.

Вездеход стоял сейчас на подиуме в огромном и пустом ангаре. С заляпанных пневматиков машины стекала бурая грязь, образовывая лужи, а вокруг, кроме самого Резидента и сопровождающих, не было ни души.

— Маэстро ждет вас в Резиденции, — сказал один из них Резиденту и неопределенно показал куда-то вглубь ангара.

Убранство помещения вызывало двоякие чувства. Это был некий симбиоз музейного аристократизма и остатков былой технологичности.

Наряду с массивными креслами с высокими спинками в стиле ампир, старинным комодом и тяжелыми бордовыми портьерами, прикрывающими окна, с потолка свешивались арт-модерновые светильники на изгибающихся суставчатых перевернутых пилонах, а в центре комнаты, между переговорщиками, стоял многофункциональный двухуровневый столик с плекситроновыми изменяющимися поверхностями; на вышеуказанном комоде располагалась громоздкая радиостанция повышенной мощности с