— Нуггет, я уволил этого негодника с южного участка. Я хотел бы, чтобы ты принял этот участок и привел его в порядок. А Эд займется тем временем твоим.

— Согласен, — сказал Нуггет без малейших признаков недовольства и добавил, как бы поясняя свое равнодушие: — Здесь есть над чем потрудиться, Эд. Сам увидишь, какая она — «Сибирь».

2

Ньютон уведомил Бони, что за каждое отработанное на участке воскресенье он может взять день отгула. Обычно в таких случаях обходчики разбивают лагерь вблизи водоема. Пользуясь этим правом, Нуггет со своими людьми останется здесь еще два дня. В один из этих дней он, правда, должен еще вместе со смотрителем разобраться с инструментом и сделать необходимую починку.

Нуггет отнюдь не был в восторге от Бони, да и тот относительно показной радости обходчика нисколько не заблуждался. У этого человека мало белой крови в жилах, чтобы умело притворяться, зато слишком много черной, не дававшей отрешиться от аборигенских суеверий. Когда стемнело, он уселся на корточках у костра, разложенного Ньютоном и Бони.

У кручи пылал костер аборигенов. Над прошлогодней высокой колючей травой, только и ждавшей хорошего ветра, чтобы оторваться и понестись прочь, плясали длинные тени суетящихся вокруг огня женщин и детей. Чуть дальше, в темноте, слышался мелодичный перезвон колокольчиков. Там паслись верблюды.

— Слышал ли ты в последнее время рев Кошмара, Нуггет? — лениво спросил Ньютон.

— Нет, уже почти два месяца не слышал.

— Ты тоже веришь, что это Кошмар убил учителя?

— Нет, — пренебрежительно сплюнул Нуггет. — Ведь Кошмар — вовсе не верблюд. Кошмар — зверь, какого до сих пор никто еще не видывал. Помесь осла и одичавшей коровы, потому как кричит он по-ослиному, мычит, как корова, и бегает галопом, как лошадь. Может, у него даже крылья есть… Во всяком случае, до сих пор никто не сумел приблизиться к нему настолько, чтобы его можно было подстрелить.

— Если Кошмар может летать, почему же тогда он никогда еще не оказывался по эту сторону Изгороди?

— Я не удивился бы, окажись он однажды здесь, — с досадой сказал Нуггет. — Историю, будто Кошмар затоптал учителя, запустил Френки. Вы же знаете Френки, босс? Он горазд на всякие выдумки. На самом же деле все, конечно, было совсем по-другому: просто прибрел неизвестно откуда какой-то оторвавшийся от привязи верблюд, нашел труп и наступил на него. Верблюды ведь иной раз очень любопытны. Не ставьте никогда палатку, — повернулся он к Бони, — по ту сторону Изгороди, там, в Южной Австралии. А будете брать воду из десятого колодца — держите ухо востро!

— Не у десятого ли колодца убили Мэйдстоуна? — спросил Бони.

— Именно так, Эд. А вам еще раз советую: не позволяйте застать себя врасплох на свободной территории. Держитесь по эту сторону Изгороди. Разве что там случится какая-то неотложная работа.

— Я полагаю, что там бродит обыкновенный дикий верблюд, а вовсе не какое-то фантастическое чудовище с крыльями, — сказал Ньютон. — Ты же помнишь, Нуггет, как на Билли, на этого старого забияку, и его верблюдов там, в степи, напали два диких верблюда. Такая катавасия поднялась, еле отбился. Одного «дикаря» он подстрелил, а другой, легко раненный, вышел из боя. Только так он и ушел со своими животными. Слава Богу, что жив остался.

Бони с грустью подумал о том, как изменилась обстановка в центральной Австралии. Когда афганским погонщикам верблюдов пришлось искать другую работу, поскольку их «кораблей пустыни» вытеснили более дешевые и быстрые автомобили, они выпустили своих животных на волю. Они надеялись, что обстоятельства еще изменятся, и тогда они опять отловят своих верблюдов. Однако положение в стране не менялось, и заботиться о верблюдах больше было уже некому. Звери рыскали по немереным просторам центральной Австралии, быстро размножались и стали в конце концов подлинным бедствием страны. На них открыли охоту, надеясь таким образом решить проблему, однако в гигантской пустыне облава на верблюдов оказалась делом малоперспективным: умные животные легко уходили от погони.

— Из какой вы местности, Эд? — задал Нуггет неизбежный вопрос. Татуированные рубцы на лице обходчика свидетельствовали, что его племя принадлежит к народу орабуина.

— Из Квинсленда. С побережья севернее Брисбена, — ответил Бони, не поднимая глаз от скручиваемой сигареты.

Черные глаза аборигена цепко ощупывали чужака.

— Я много где побывал, — продолжал Бони. — Я поработал во всех австралийских федеральных штатах, только на Тасмании еще не был. В Брокен-Хилле я проводил отпуск и услышал, будто у Изгороди можно подыскать работу.

Бони надеялся, что расспросов больше не последует, но, подняв глаза, увидел, с каким любопытством разглядывает его Нуггет. Выражение лица аборигена недвусмысленно намекало, что он охотно узнал бы, есть ли на теле этого незнакомого метиса татуированные рубцы. Рубцы у Бони были. Были на спине. Однако демонстрировать их инспектор вовсе не был расположен.

— Вы говорили что-то насчет Сибири. К чему бы это?

Нуггет громко расхохотался. «Очень уж громко», — подумал Бони.

— Подождите, пока не доберетесь до места, Эд. Пока сами не увидите «Эверест». Это босс называет его так, но в отличие от него наша песчаная гора непрерывно движется. При порядочной буре колючая трава целыми пучками запутывается в Изгороди, и гора растет все выше и выше. А потом вам приходится надставлять столбы и натягивать проволоку, чтобы Изгородь опять стала надлежащей высоты. А когда в следующий раз придете на это место, вы увидите, что новая буря смела всю песчаную гору, а изгородь оказалась метров пять в высоту. И тогда вы обрываете все, что нагородили в прошлый раз, и опять доводите Изгородь до нужной высоты.

— Ну что ж, работенка что надо! — сказал Бони, решив про себя, что Нуггет, пожалуй, здесь сильно хватил через край.

— Да уж, и не говорите!

— Ну, не так уж часто этакое случается, — успокоил Ньютон. — А работы везде хватает, и тебе, Нуггет, напрасно кажется, что на южном участке делать нечего и ты со своими людьми будешь шесть дней в неделю загорать кверху пузом.

Разговор перешел на житейские темы. Мужчины обменивались новостями. Бони молча курил и внимательно слушал. Он узнал, что нового управляющего Лейк-Фроум-Стейшн зовут Джек Леввей. В этой округе он появился недавно. Жена у него была из аборигенов и подарила ему уже двух сыновей. Кроме того, Бони узнал, что парень с северного участка, которого называют «чокнутый Пит», изрядный ханжа; обожает нахлобучить свою шляпу на изгородный столб и читать ей длинные проповеди. А еще этот чудик сам не свой палить костры на верхнем конце своего участка,