Как когда-то делал Кирен, думая, что я не слышу, прокрадываясь и устраиваясь рядом на полу, где я лежала, скованная цепями, обессиленная и заледеневшая после очередного припадка яростного безумия на холодному полу каюты. Крайне осторожно, не тревожа меня, он умудрялся лечь совсем близко, повторяя своим телом изгибы моего и даря такое необходимо тепло.

- Не стоит, - ровно, с толикой отчужденности, медленно и доходчиво пояснил Ниранен, заставив замяться на месте. – Сейчас не тот период твоего цикла, когда нам имеет смысл быть рядом. Вернись к себе и погрузись в согревающие потоки, - словно маленькую несмышленую девочку отчитал он в ответ.

В тот раз меня хватило только на кивок. Силясь не заплакать прямо тут, скупо качнула головой и побрела назад, сжимая ледяными руками плечи.

Вопреки давнему решению забыть, вспомнился Кирен. Когда я после окончательного надлома питающего сознание энергетического каркаса изредка приходила в себя и смотрела вокруг осмысленным взглядом, прося метха обнять меня, он тут же кидался навстречу и стискивал обеими парами рук так, что я с трудом дышала. Но никогда не противилась, находя в этой обвившей жаром силе странное упоение и поддержку. И именно сейчас, давно покинув свой жуткий плен, соединив судьбу с одним из достойнейших соплеменников, я в одиночестве брела в свою спальню и… впервые осознанно думала о Кирене.

Мысли о метхе всегда неразрывно рождались в голове при малейшем размышлении о Соли. Так и сейчас, привычно заставляя себя не вдумываться в очевидную отчужденность между мной и Нариненом, заволновалась о дочери. Между нами всегда было условие – каждые два дня она обязательно выходит на связь. Соли почти никогда не оставалась рядом, отсюда и это решение. Стремительно собираясь на сорум, распуская по плечам волосы, как того желал супруг, я мысленно прокручивала в голове наш с ней предыдущий разговор.

- Мам, мы в долине «первых поселений», - делилась хотя бы кусочками своей жизни Соли, восторженно рассказывая о землях, где в давние эпохи обитали древние арианцы. Сейчас эта зона является историческим наследием, и допуск к ней имеют только исследователи. – Тут сто-о-олько интересного!

Лицо дочери светилось от счастья и довольства, как и всегда, когда она оказывалась в окружении семьи брата. В нашем с Нариненом доме она чаще выглядела зажатой, дерганой и угрюмой. Поэтому я никогда не противилась ее желанию сблизиться с семьей Дарга и Лики. Как бы ни обидно было осознавать последнее, но я остро ощущала свою неспособность создать ей такую же искреннюю и теплую атмосферу у нас дома. Любые старания разбивались о нежелание Наринена сближаться с моей дочерью.

- Дейнари, - каждый раз сухо одергивал он меня при любой попытке устроить семейную прогулку или хотя бы общий обед, - ты же все понимаешь. Мы делаем доброе дело – у девочки есть дом, семья и имя рода. Но также не стоит забывать и о том, какое наследие несет Соли. Это обязательно будут учитывать все, кто будет окружать ее во взрослой жизни. Да, ее будут принимать всюду как члена моего рода, но… - и он красноречиво поджимал губы, предлагая мне додумать дальнейшее самостоятельно.

- Она беловолосая арианка! – Возмущенно спорила я с ним, не желая в душе принимать такое восприятие Соли.

– Так что будет предпочтительнее не баловать ее излишне, - не реагируя на мой возглас, продолжал Наринен. - Это закалит ее дух! И перестань ежегодно таскать ее к месту силы. Если ты была лишена этого сама, не значит, что… ребенок должен купаться в волнах изначальной энергии так часто. Думаешь, это отмоет ее кровь?

- Что за нелепость, - трясла я головой, не соглашаясь. – Причем тут кровь? И не смей утверждать, что она у нее грязная! Волны изначальной энергии важны для гармоничного развития ее тела и сознания. Хотя бы так я желаю компенсировать для Соли…

- Не говори мне об этом, - прерывал супруг. – Твои утверждения, что ей не хватает теплоты и счастья, смехотворны! Каждый из нас должен с детства осознавать, какое место ему отвела судьба. Ты же пытаешься заслонить от нее истину, зарождая в ее сознании уверенность, что в будущем ей будут доступны большие возможности.

Любые попытки разубедить Наринена разбивались о его непоколебимую убежденность.

- Меня воспитали, не тиская на руках каждый час и не бросаясь с поцелуями по малейшему поводу. Вырастили с четким осознанием важности моего предназначения. Ты же понимаешь, насколько значим мой вклад в благополучие Цезариона? Это позволило мне не потерять веры и не сломиться, зная, что я смогу отыскать и вернуть тебя! Не стоит забывать об этом.

Дарг и Лика относились к Соли совершенно иначе. Они любили ее искренне и горячо, не стесняясь демонстрировать свои чувства. Собственно, они не делали различий между ней и своими детьми. Поначалу, еще до появления у них старшего сына, согласились забрать к себе мою девочку на время, необходимое нам с Нариненом для обустройства своей семейной жизни. Супруг настоял на этом, заверяя, что, как только я окончательно освоюсь, Соли вернется в наш дом. Позже он уверял, что прежде необходимо появиться нашему общему ребенку.

- Какая семья без детей? – Скупо улыбался он, успокаивающим жестом проводя по моим волосам, завершая каждый разговор на эту тему. – И для Соли будет напарник для игр.

Так прошло пять лет. Поначалу брат и его пара часто говорили о том, что малышке необходимо жить со мной, но потом они перестали напоминать об этом. Вероятно, как и я, поняли, что с ними ей лучше…

Спустя годы я смогла добиться от Наринена права вернуть дочь. Но не возможности создать для нее настоящий дом. Как бы я не билась и не пыталась, но даже сама не могла преодолеть странную преграду, возникшую между нами. Глядя на Соли, я видела Кирена. Сразу вспоминала о времени, прожитом рядом с метхом. Часто это были хорошие воспоминания, заставлявшие меня улыбаться в душе, но не всегда… И неизменно они порождали слишком много волнений, которых я опасалась. Избегала, по примеру супруга отгораживаясь от всего стеной безразличия. Увы, и от Соли тоже.

Конечно, я запрещала себе переносить на дочь отношение к ее отцу. Старательно давила в памяти все, что было связано с пленом. Но вероятно она все же чувствовала заминку всякий раз, когда я решалась обнять и приласкать ее. Оттого и искала тепла и