под колесами спортивного автомобиля. Дмитрий остановил его у мраморных ступеней клуба «Пыльный алмаз», небрежно бросил ключи подоспевшему служащему в форменной одежде, поднялся по широким ступеням.

Мраморные львы у входа грозно хмурились и скалили клыки, глядя на Дмитрия.

Швейцар с достоинством английского лорда открыл стеклянную дверь.

— Добрый вечер, Дмитрий Игоревич, — слегка поклонился Ярцеву.

— Добрый, Николай, — коротко кивнул в ответ Дмитрий.

Холл встретил полумраком и прохладой. В полированном полу черного мрамора отражалась огромная хрустальна люстра, похожая на айсберг. Матово поблескивала хромированная отделка стен, в углу, за большим белым роялем изящная кореянка в строгом концертном платье тихо наигрывала «Вечернюю серенаду» Шуберта. Значит, Серебрянский уже тут.

Чувственная, слегка печальная мелодия брала за душу, тревожила. Воспоминания о Софье мимолетно тронули Дмитрия. И тут же унеслись в туманную даль.

Владелец элитного мужского клуба Влад Серебрянский отличался тонким музыкальным вкусом, умел ценить прекрасное — начиная от мейсенского фарфора и заканчивая женщинами, и имел одну из лучших в мире коллекций гравюр Альбрехта Дюрера. Кроме того, поддерживал подающих надежды молодых художников, покровительствовал детским школам искусств, не жалел денег на восстановление памятников архитектуры. Проще говоря — был филантропом и меценатом.

По лестнице из алого порфира Дмитрий поднялся на второй этаж и направился в кабинет Серебрянского. В приемной, уткнувшись в ноутбук, сидела помощница и правая рука Влада — Виктория.

Виктория шустро подошла к двери кабинета босса и распахнула ее:

— Владислав Андреевич, к вам господин Ярцев.

Дмитрий обошел девушку и шагнул в кабинет:

— Привет, Влад, — приветствовал бывшего одноклассника и закадычного друга.

— День добрый, день добрый, — расплылся в улыбке Серебрянский. — Давненько тебя не видел.

— Целый месяц, — кивнул Дмитрий, усаживаясь в глубокое кожаное кресло у окна. — Вчера вернулся из Парижа. Кстати, был на аукционе. Зашел из любопытства. Продавали твоего любимого Дюрера.

— Эта гравюра у меня уже есть, — презрительно хмыкнул Серебрянский. — Причем второй оттиск, а на аукционе предлагали седьмой.

Влад достал из бара бокалы и бутылку виски. Сел напротив Дмитрия и плеснул в бокалы благородный напиток.

— Не угадаешь, кого я сегодня встретил, — Дмитрий пригубил виски. — Клушину.

— Клушу? Софью? — искренне удивился Влад. — Где? После выпускного ее не видел. Но слухи о ней доходили.

— Работает у Романа Соболева. Рядовой сотрудник, звезд с неба не хватает.

— Слышал, она подавала большие надежды, учась в Универе. Я думал, Софья вся в науке, защитила диссертацию, стала профессором и мучает бедных студентов своими занудными лекциями.

— Надежды Софья подавала, а толку не получилось. Это же Клуша, — пожал плечами Дмитрий. — У нее всегда все шло наперекосяк.

— А как выглядит? — полюбопытствовал Влад.

— Как Клуша, — коротко рассмеялся Дмитрий. — Почти не изменилась. Такая же бесцветная, тусклая. Мышь серая обыкновенная — это ты придумал. Помнишь?

— Помню, помню, — закивал головой Влад. — Забавная была девчонка. Нам нравилось ее злить и доводить до исступления. Какие же балбесы мы с тобой были!

— Да уж, балбесы редкие, — согласно кивнул Дмитрий.

— Что, неужели совсем не изменилась? Все с такой же странной прической и одета как пугало?

— Почти угадал. Только более замученная жизнью. Удивишься, но она побывала замужем. Была Клушина, стала Коршунова.

— Была? Она в разводе?

— Да. Но Клуша умеет удивить. Не могу не рассказать тебе. Роман обидится, но что делать! Ты мой друг и истина мне дороже. Короче, Софья плеснула горячий чай на интересное место нашего Романа. Тот вздумал к ней приставать. Хотел воспользоваться служебным положением, поиграть в босса и подчиненную. Ну, и поиграл. Теперь собирается ехать в Ожоговый центр. Я зашел к нему в офис и застал без штанов и в бешенстве. Он рычал как разъяренный бык и осыпал Софью проклятьями.

— Роман приставал к Клуше? — от удивления Влад поперхнулся виски. — Роман? К Софье? Да быть не может. Она не в его вкусе. Она вообще на редкого любителя.

— Представь себе, домогался. Уж не знаю, с какого перепуга Соболева потянуло на Клушу. Видимо, захотелось экзотики. И получил по полной. Мышка может за себя постоять, как оказалось. У нее есть зубки и очень острые. Роман со злости хотел натравить на нее своих горилл. Я отговорил. Во-первых, не по-мужски, во-вторых, это подсудное дело. В-третьих, сам приставал, сам получил что заслужил по интимному предмету, и сам обиделся. Ну не придурок? Роман включил мозг и решил ограничиться увольнением своевольной подчиненной.

— Любопытно, любопытно, — пробормотал Влад и в его глазах Дмитрий заметил огоньки не то заинтересованности, не то азарта. — А ведь она была в тебя влюблена.

— В меня были влюблены все девчонки старших классов. Разумеется, и Софью не минула эта участь, — Дмитрий с наслаждением потягивал виски, прикрыв от удовольствия веки.

— Так уж и все? Ну у тебя и самомнение! — коротко рассмеялся Влад. — За мной тоже девчонки бегали табуном.

— После того, как их отшивал я, — расхохотался Дмитрий. Вечное соперничество с Владом всегда забавляло его. — Они плакались в твою жилетку, а ты их утешал. Эх, золотое время, беззаботное. Никакого бизнеса, никаких проблем. И никакой скуки. Так все приелось, надоело. Иногда кажется, я перепробовал в жизни все, что можно. Порой до ужаса хочется каких-то новых ощущений, чего-то необычного, захватывающего.

— Я тебя отлично понимаю. И придумал необычную забаву, сегодня объявлю членам клуба.

— Заинтриговал, — усмехнулся Дмитрий. — Но не думаю, что меня чем-то можно удивить.

— Поверь, это будет нечто совершенно новое. Тебе понравится.

— Ну-ну, — Дмитрий посмотрел через бокал с остатками виски на солнце.

Золотые блики вспыхнули на острых гранях яркими звездами, напиток загорелся янтарным светом. Ярцев осушил бокал и поставил его на край стола:

— Что, очередное пари?

— Угадал, — улыбка Влада походила на улыбку сфинкса. Такая же загадочная и коварная.

Глава 5

Высокий двухсветный зал заливали лучи заходящего августовского солнца. Хрустальные подвески люстр вспыхивали холодными звездами. На лепном потолке резвились обнаженные нимфы, танцуя под свирели рогатых фавнов.

Серебрянский умел сочетать несочетаемое. Лаконичная роскошь зала не вступала в противоречие с барочным потолком и массивными хрустальными люстрами.

Члены клуба вольготно расположились за столиками, накрытыми белоснежными скатертями. Бесшумно сновали официанты, подавая напитки и изысканные закуски.

Дмитрий подошел