Шрифт:
Закладка:
От площади к речному причалу вела широкая дорожка, шедшая под гору и грозившая в скором времени превратиться в водопад. Недалеко от города она раздваивалась: одна проходила по кромке леса, а вторая шла насквозь через плотно растущие деревья, переплетавшиеся ветвями так, что образовывали черно-зеленый тоннель, сквозь своды которого не пробивался солнечный свет. Идти там приходилось в потёмках, на ощупь. Стоило человеку пройти сквозь арку деревьев, как откуда-то появлялось беспокойство и он взволнованно прислушивался к каждому шороху, готовый чуть что без оглядки бежать вперёд, к маячившему впереди свету. Но там, в мрачной прохладе, не было хлюпающего снега, а дорожка, пусть и покрытая хрустящим настом, посыпанным черными еловыми иголками, не могла поглотить девушку, как зыбучие пески. Аннабелль вошла в лес. Прохлада и полумрак сменили душный слепящий день, девушка наконец-то вздохнула свободно и, ведя рукой по шершавым холодным стволам, пошла к видневшемуся в конце тоннеля причалу. Она думала о том, чтобы побежать, как в детстве: разогнаться, а потом остановиться и скользить несколько метров, размахивая руками, чтобы удержать равновесие, но всё равно упасть с громким смехом, наполняющим всё вокруг и заставляющим холодный воздух весело звенеть. Она уже приготовилась к разбегу, как вдруг её окликнули. Анна обернулась. Быстро скользя по льду, к ней спешил Венсан — молодой лесоруб, считавшийся суеверными соседями чуть ли не сказочным героем, потому что не боялся заходить в лес. Храбрецов вроде него было мало, а на родителей, без скандала отпускавших своих детей в лес, смотрели, как на извергов или чудаков. Венсан, как и многие люди, не был абсолютным храбрецом: он мог без опаски ходить в заброшенные пещеры, чащи, из которых редко кто-то возвращался, драться один с несколькими противниками, но, когда дело доходило до разговора, язык у него немел, а челюсти сводило после первого же слова, и всё, что ему оставалось — это жалеть о том, что он вообще ввязался в разговор.
Аннабелль улыбнулась и помахала ему. Венсан остановился и замер, как вкопанный, в панике соображая, что делать дальше. Девушка помахала ему ещё раз и, уверенная, что на этом беседа окончена, пошла дальше. Видя её удаляющийся силуэт, юноша встрепенулся и пошёл ещё быстрее, точно боялся упустить её из виду.
— Ты что, уходишь? — беспокойно спросил он, выставляя вперёд свой почти заживший перелом.
— Нет, — быстро ответила Анна, делая несколько быстрых шагов вперёд. — Я просто иду посмотреть на реку. У меня даже вещей с собой нет.
— А, — коротко кивнул лесоруб и замедлил шаг, будто вот-вот остановится. Аннабелль разрывалась между желанием идти вперёд и правилами приличия, не позволявшими оставить собеседника. — Ясно. Ладно, — он резко развернулся и пошёл в обратном направлении. Анна помахала ему вслед, облегченно вздыхая, как вдруг он снова обернулся и посмотрел на неё. Удивлённо, как будто решая сложную задачу, он хмурился и потирал переносицу, а потом вдруг спросил: — Тебе не страшно в лесу?
— Нет, — замахала руками девушка, пятясь назад.
— А. Ладно, — сказал он и, опустив голову, побрёл дальше. Девушка развернулась и быстрым шагом пошла к причалу, чувствуя, как дергается глаз. Изредка она оборачивалась, чтобы убедиться, что лесоруб не следует за ней, и вид его удалявшейся фигуры постепенно успокаивал учащённое сердцебиение. Находиться рядом с людьми, речь которых состояла в основном из слов: «а», «э», «что» и неизменных: «да» и «нет», было крайне сложно и требовало огромных усилий — чтобы такой человек её понял, девушке приходилось усиленно подбирать наиболее простые слова и активно жестикулировать, чтобы сделать свою речь хотя бы немного понятнее. В такие моменты ей казалось, что она развлекает всё вокруг и что даже небо смеётся над её кривляньями.
Лёд на реке покрылся темными пятнами там, где должен был вот-вот треснуть. Дремавшая много недель вода была готова в любой момент вырваться на свободу и унести прочь остатки зимы. Аннабелль привалилась к перилам причала и устремила взгляд вдаль, представляя, что может ждать её впереди, за этой широкой лентой воды, тянувшейся далеко вперёд, огибавшей гору и скрывавшейся вдалеке, оставляя единственным напоминанием о себе шум порогов где-то там, за каменной грядой, густо поросшей лесом. Пока что в ближайшем обозримом будущем Аннабелль было маленькое торговое судно, может, даже лодка, на которую её возьмут из жалости или впечатлившись её амбициями, а потом море и новая жизнь за ним. Девушка вздохнула, понимая, насколько далека пока что эта мечта, и, оттолкнувшись от перил, повернулась, чтобы идти обратно, как вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд.
2.
Вокруг не было ни души. Даже лес молчал, ещё не сбросив с себя зимний сон. Прислушавшись, можно было различить звуки перепалки в Имфи, состоявшей в основном из: «куда ты лезешь!», «рано ещё!» и «всем хватит!». На перила опустилась малиновка и, звонко защебетав, повернулась к Аннабелль. Та улыбнулась птице и подставила ей ладонь; птичка подозрительно осмотрела руку девушки и, то присев, то приподнявшись несколько раз на своих тонких ножках, запрыгнула на руку Анны. Девушка осторожно погладила маленький комочек перьев, довольно пищавший и прижимавшийся к теплой ладони. «Привет-привет. Откуда ты такая?» — спросила Аннабелль, осторожно перебирая перья. Малиновка вдруг встрепенулась, выпорхнула из рук Анны и вновь села на перила.
«Хорошо, как пожелаешь, — сказала девушка, убирая руки в карманы. — Разговариваю с птицей…». При звуке этих слов малиновка резко повернула голову, как будто спрашивая: «а что не так?». Аннабелль решила, что ей показалось. Она достала из кармана подсохший кусок хлеба и положила его на перила, словно в знак прощания. Птица любопытно села возле угощения и, бросив несколько коротких взглядов на девушку, принялась клевать. Анна помахала ей рукой и направилась обратно к городку.
Не успела она пройти и нескольких шагов, как в плечо ей вцепились тонкие лапки: малиновка удобно устроилась на нём и даже несколько раз дернула Аннабелль за волосы, как будто пыталась свить гнездо. Девушка от неожиданности замахала руками, пытаясь согнать