— Синьора Молинари, — он протянул руку. — Очень приятно. Меня зовут Томмазо Карризи, мы говорили с вами по телефону. Я управляющий директор компании, которая занимается реконструкцией особняка. Сейчас подойдут остальные и нам подадут легкий ланч. Синьора, — он протянул руку и Саше. — Позвольте пока я разолью просекко?

Дверь открылась, и вошли двое мужчин и женщина.

— Итак, давайте знакомиться. Синьора Симона Молинари, известный художник и эксперт в области искусства, член итальянской гильдии оценщиков, и синьора… эээ… он сверился с листом бумаги на столе, но так и не решился выговорить фамилию Емельянова. — Синьора Алессандра, адвокат.

— Меня зовут Никола Буоналенти, — красивая дама за пятьдесят, одетая так же безупречно, как и коллеги, склонила идеально уложенную голову. Симона непроизвольно потянулась рукой к своим буйным черным кудрям, да и Саша в привычных джинсах почувствовала себя неловко.

Дама с интересом оглядела Сашу.

— Вы русская? Как вы решились переехать?

— Я не решилась, — вежливо улыбнулась девушка.

— О, так вы здесь в интересах потенциального покупателя… понимаю… конечно, в нынешние времена это трудновато, но… ничего нет невозможного, правда? — она лучезарно улыбнулась коллегам. Те синхронно закивали.

— Когда начнется заселение? — спросила Симона. — Complimenti. Мои поздравления. Здание великолепно.

— Большая часть апартаментов уже выкуплена. Мы хотим добавить несколько отдельных вилл на территории парка, как раз сегодня утвердили проект их реконструкции. Кстати, большинство из нас уже приобрело квартиры в этом здании, ведь оно для нас не чужое.

— В каком смысле?

— Прапрадед Николы построил это здание, отец синьора Джакомо, — Томмазо Карризи указал на мужчину слева от него, — был финансовым директором учреждения, которое… эээ… вы наверное знаете… здесь располагалось. К сожалению к нам не смог присоединиться Чезаре Виталини, его отец работал здесь главным врачом, а сегодня Чезаре является членом совета директоров нашей компании и президентом собственного благотворительного фонда. И, наконец, синьор Андреотти, — Томмазо кивнул в сторону мужчины лет семидесяти, сидевшего чуть поодаль. — Его отец известный историк и архивист, также сын продолжает дело отца.

— Так у вас тут чисто семейное предприятие. — Саша прикусила язык, но поздно.

— Так и есть, дорогая Алессандра, поэтому мы гораздо больше заинтересованы в результате, чем любая другая компания.

— Синьора, это охлажденный салат из лангустинов с муссом из оливок и клубничным кремом на подушке из рукколы, — человек в белом сюртуке поставил тарелку перед Сашей.

Они с Симоной непроизвольно переглянулись, неужели эту гадость можно есть? Саша попробовала совсем чуточку, сразу лихорадочно влила в себя просекко осушив бокал до дна. Нет, есть это невозможно.

— Потрясающе! — давилась и салатом и словами Симона.

— Мы посчитали, что ресторан высокой кухни на территории комплекса будет приятным дополнением для будущих жильцов — Это же надо так лучезарно улыбаться, как это делает Никола, вот только нет в улыбке теплоты.

— Прежде, чем перейдем к делу, мы хотели ознакомить вас с историей этого места. Синьор Андреотти!

Пожилой синьор откашлялся и забубнил, глядя в пространство:

— Идея создания частной клиники родилась в конце девятнадцатого веке в голове доктора Буоналенти. Он занимался лечением депрессии, тревожности, головных болей, активно применял гомеопатию и траволечение. Конечно, в его частной клинике не было психически больных людей, здесь люди из высшего общества избавлялись от неврозов, созерцая море и картины, слушая музыку.

Здесь был бассейн, теннисный корт, каждому пациенту предоставлялись отдельные апартаменты с комнатами для прислуги. Вы сами видите. что обстановку в общих помещениях мы не меняли, этот особняк всегда выглядел богатой частной виллой.

Просекко на голодный желудок вызывало сонливость и Саша с Симоной начали клевать носами, когда синьор Андреотти перешел на цифры официальной статистики. Когда Симона тихо всхрапнула, Саша осторожно наступила ей на ногу под столом. Тут главное не давить слишком сильно, а то проснется, подскочит, стыда не оберешься!

Синьор Андреотти снова открыл рот, но Симона улыбнулась не менее лучезарно, чем Никола:

— Это безумно интересно, но может быть, перейдем к делу? Вы хотели, чтобы я оценила предметы, предназначенные для продажи на аукционе?

Синьор Андреотти поперхнулся и замолчал с видом смертельно обиженного человека.

Предметы, предназначенные для продажи, были собраны в одной из комнат на первом этаже с золотыми буквами «Кинозал».

Хотела бы я жить в пусть и шикарном доме, но с общественными пространствами, где поневоле приходится общаться с другими жильцами, словно одна большая семья? Ведь здесь никакой интимности, похоже на дом отдыха, пансионат, — подумала Саша.

Разнообразие предметов для продажи впечатляло. Антикварная мебель, скульптуры, каминные решетки и детали интерьера, одних бронзовых птичек и цветочков оказалось не меньше десятка.

— Эти вещи прекрасны, — сказала Симона, пройдя по залу. — Вы выручите за них неплохие деньги, но… — она помялась. — Но ни одна из этих вещей не является шедевром.

— А теперь наше сокровище. — Томмазо сказал это очень громко, видимо эффект от появления картины планировался заранее.

Двое молодых людей вкатили в зал что-то вроде помоста на колесиках, на помосте находилось нечто, завешенное льняной тканью.

— Синьоры, — торжественно объявил Томмазо. — Позвольте представить вам «Мадонну на троне» фра Филиппо Липпи.

Саша ахнула, это имя знала даже она, далекая от искусства. Приезжая во Флоренцию, она первым делом бежала в галерею Уффицы, прямиком в зал Боттичелли и Липпи. В их полотнах было необъяснимое волшебство. Посидев полчаса в одном единственном зале, она молча вставала и уходила из галереи к изумлению смотрителей. Для остальных шедевров места в ее душе не оставалось.

Мадонны Липпи были удивительно современны. Одень их в джинсы и футболку — и они превратятся в обычных девушек на флорентийских улицах. нежных, слегка печальных. Вот и эта мадонна сразу напомнила ей Винченцу с маленькой Фионой. Да, место Винченцы безусловно в Тоскане. А возможно, и в замке Кастельмонте. Впервые Саша подумала о такой перспективе без печали.

Симона же прищурилась, сдвинула на нос очки, надетые, чтобы лучше рассмотреть картину. Яркая кудрявая итальянка сразу превратилась в эрудированного искусствоведа.

— Позвольте, синьоры, но «Мадонна на троне» находится в Нью Йорке в Метрополитан музее.

— Не спорю. — Томмазо еще не вышел из образа возвестителя сенсации. — Но кто сказал, что Липпи написал лишь одну картину? Для этого мы вас и пригласили, высказать свое мнение.

— Я не вправе его высказывать. Если речь идет о картине такого уровня, вам придется обращаться в Сотбис или Кристи. У меня нет полномочий оценивать подобное полотно.

— Достаточно вашего мнения. Конечно, изложенного письменно. Тогда мы будем уверены, что стоит тратить безумные деньги на дальнейшую оценку. Если вы скажете, что это подделка, то избавите нас от бесполезных расходов.

— Прежде, чем я смогу дать заключение,