class="p1">- Думаю, моя дочь вправе самостоятельно решать, как представать перед гостями ее семьи. - Внезапно, в дверях раздался тихий, но уверенный и ровный голос отца, что заставил слугу тут же опустить голову, послушно опустившись на колено. Я резко обернулась, сталкиваясь с теплотой его мозолистых рук, что аккуратно погладили меня по волосам. Он правда здесь, передо мной, сердце застучало чаще, с трудом веря, что это все происходит именно со мной, после целого года кошмаров, мир наконец решил преподнести мне вознаграждение. - С добрым утром, Лиз, Годрик уже прибыл… думаю, тебе будет интересно пообщаться с его внучкой, она точно знает многое о мире вокруг. А теперь пойдем, не будет заставлять его ждать, он ненавидит оставаться наедине с твоей матерью.

Мне не оставалось ничего, кроме как восторженно кивнуть, всем сердцем молясь, так искренне, как никогда не молилась, чтобы этот день, действительно стал для меня особенным. Чтобы сегодня, я нашла для себя смысл в жизни... И путь к искуплению.

Глава 2

Тиер Рихтер, моей прославленный отец. Правая рука Канцлера всея Империи, перо возмездия, Верховный судья Стали… У отца имелось множество титулов, порой противоречивых и даже странных для детской мысли, ведь я его знала исключительно как щедрого, доброго мужчину, с добрым, пусть и хмурым, взглядом. Его линия жизни была самолично изуродована им, запятнана кровью столь многих, что список с трудом можно было уместить даже в единой книге. Его правосудие не знало жалости ни к последним беднякам, ни к знатным вельможам. Друзья, враги… даже дальние родственники, он не делал различий, вынося свои приговоры настолько справедливо, как то было возможно. Насколько ему было чуждо милосердие… Я не знала. Но за свою работу, за его непреклонность и честь, на него озлобленно скалились знатные семьи, первейшие жрецы, диктаторы войн, легаты и перфекты. Но несмотря на это, союзников у нашей семьи всегда было неизменно больше, и только благодаря этому, наша семья могла жить все эти долгие века. Сам Император неизменно благоволил нашему роду, ведь в отличие от семьи Вир, некогда претендовавших на Императорский трон и даже восседавших на нем, или же Лесеров, что некогда рухнули вместе с своими легионами в ересь, Рихтеры неизменно служили исключительно Его воле, не зная о корыстных помыслах. Мы были слугами Его власти, не являясь игроками в дворянские склоки и никогда не видя себя преемниками Близнецов. Мы были чисты и покорны… Возможно, зазря, но никто из моего рода никогда не решался на вражду с Ним, и мы же, ровно как Грау и Хисеры, одни из первых, кто примкнул к Близнецам, к их свету… И после этого, ни разу не покорились шепоту Владык, не внимали порочного гласа демонов, не отворачивались от света Близнецов, от Их слов и от Их почитания. Нет надежнее рода, чем Рихтер, нет тверже слова, чем наше, нет подписи честнее… Чем печать Рихтеров. Это знала вся Империя, и некогда, знали Север и Юг. Наша слава до сих пор осталась среди их древней аристократии… Поэтому двое из моих братьев стали дипломатами и послами, и только старший вызывался в будущем сменить отца на судебном поприще.

- Ты заметно подросла… Скоро уже догонишь Генриха. - Отец ласково поднял меня над землей, описывая круг и снова ставя на землю. От него пахло лесом… осенней листвой, пышными, пьянящими елями, взмахами крыльев лесных птиц, их пением, тлеющим закатом… В его могучих руках, скрытых под кожаными, неизменно черными перчатками, на которых сияли сапфиры и вышитый серебряными нитями герб нашего рода, я чувствовала себя в такой безопасности, которую не могла ощутить ни в присутствии матери, ни наедине с собой. Это был истинный покой, смешанный с первородным счастьем, таким редким и небывалым, что даже просто поверить в его существование, оказалось попросту невозможно. Его лицо никогда не было изуродовано шрамами, гангренами или просто увечьями, что всегда отличало нас от всех иных родов, что хвалились военными заслугами и собственными ранами, зазря считая их показателем силы и авторитета. Дальше всех в этом вопросе ушел род Вир… Сыновья которого не знали жизни вне поля боя. Их тела, раскрашенные в священные символы, редко были целыми. Потеря пальцев, ушей, глаз и конечностей, их не останавливало ничего, и поговаривают, что под конец жизни… Их лица уже было не отличить от волчьих морд. Тиер, как лик всего семейства Рихтер, напротив, следил за собой, всегда имел причесанные волосы, каштанового цвета, обычно скрытые под широкополой шляпой из белой кожи, с заломленными краями и пером журавля. Его жилет отличался приятным багровым окрасом, пуговицы из золота блестели под пляшущими огнями факелов, льняная рубаха не имела воротника, вместо этого, на шее отца сияли сложенные между собой нити золота и серебра, которые уходили к груди, заканчиваясь загнанным в оправу агатом, отражающим мое лицо и пустой взгляд янтарных, детских глаз. Сегодня, образ отца дополнялся парадными кожаными брюками, на которых сверкал почти никогда не используемый им меч, подарок одного из старых друзей из рода Вир, которые сейчас, увы, уже покоились в земле. Впрочем, его подарок стал символом нашей дружбы… Что не могло не радовать, враги волчьего рода зачастую заканчивали жизни на пепелищах собственных домов и растерзанных тел собственных семей. Если, конечно, Император отпускал их ошейник. - Оставьте нас. - Приказ отца был выполнен незамедлительно, поклонившись, слуга вышел за двери, оставляя нас наедине.

Я практически никогда не оставалась с ним один на один, глаз на глаз… Особенно, в подобной, праздничной, даже несколько воодушевляющей обстановке. Я видела каждую морщинку на его лице, глубокий цвет карих глаз и их невероятную красоту, в сознании и сердце теплилась надежда, такая глупая, наивная и детская, что сегодня что-то поменяется, что возможно, семья наконец… примет меня, хотя бы частично, хотя бы отец... Но склонив голову и слегка поклонившись, как того неустанно требовал этикет, я попыталась как можно быстрее разогнать эти мысли, не считая разумным тешить себя ложными мечтаниям, которые являлись первым шагом к новым разочарованиям. Каждый раз, когда он являлся ко мне с очередной сказкой, я неизменно и всем сердцем надеялась на то, что теперь то все изменится, но все мечты словно были сотканы и вплетены в мой разум лишь для того, чтобы утром услышать новость о том, что отец вновь