Краем уха я услышал, как пара проходящих мимо ребят, одетых в кожаные куртки, громко обсуждала фильм «Кобра», на который Валька планировал пригласить понравившуюся ему девушку Тамару. Наверное, и впрямь интересное кино, надо глянуть вечером дома на плазме… Стоп, какое «дома» и какая «плазма»? Мой дом теперь здесь. Это — студенческая общага восьмидесятых. И сколько я буду тут жить, я не знаю. И большого плазменного телевизора во всю стену тут точно нет. Буду смотреть фильмы в кинотеатре или видеосалоне. Классно, смогу наконец подержать в руках VHS-кассеты, фильмы на которых чуть гнусавым голосом озвучивал знаменитый переводчик Володарский. Помню, как я любил подражать его манере. Я где-то слышал, что Володарский в юности сломал нос, потому и разговаривал так необычно.

Где бы раздобыть советских денег? Не одалживать же у Вальки. Он сам студент и живет на стипендию. Так, значит, и мне полагается стипендия? А сколько? Надо аккуратно выяснить, чтобы не посмотрели, как на больного. Может, подработку какую найти? Отец вроде рассказывал, что во время студенчества халтурил — разгружал вагоны. Не помню точно, сколько ему платили, но на обычные развлечения вроде хватало.

Я вспомнил папину коллекцию старых советских купюр и монет, которую он собирал уже давно. Эх, вот сейчас бы она пригодилась! Если не найду подработку, то даже на стакан газировки в автомате не хватит. Интересно, как раньше люди пили лимонад из автоматов, пользуясь одним стаканом на всех? Внезапно в памяти всплыла сцена из фильма «Приключения Шурика», где герой-студент после экзамена залпом выпивает газировку и ставит обратно стакан. Неужели не брезговали? Или тогда просто никто ничем не болел?

— Добро пожаловать домой! — Валька снова хлопнул меня по плечу. — Привыкай снова к веселой студенческой жизни.

«Спасибо, — подумал я, — ты даже не знаешь, как мне придется себя переделать, чтобы привыкнуть». Но вслух я промолчал.

В холле общежития за стойкой сидела грузная пожилая женщина, которая окинула меня суровым взглядом.

— А ты кто такой?

— Я… это… — запнулся я. Кроме своего имени и того, что я — студент и недавно лежал в больнице с сотрясением мозга, я совершенно ничего о себе не знал.

— Это Матвей Ремизов, Владлена Никитична, — пришел мне на помощь Валька. — Вахтерша новая, старая уволилась, — шепнул он уже мне, толкнув меня локтем. — Он болел, вот, только выписали из больницы.

Снова просверлив во мне дырку глазами, вахтерша молча положила передо мной пачку сероватого постельного белья и обычный металлический ключ.

— Ручки у меня сейчас нет. Потом зайдешь и за ключ распишешься. Вот, белье держи. Кастелянша заболела. Через две недели поменяю. Посторонних не водить. В одиннадцать вечера двери закрываю. — механически отчеканила она.

— Бери и пошли, — подтолкнул меня Валька. — Что стоишь, как бедный родственник?

Мы поднялись на третий этаж и остановились у коричневой, явно недавно покрашенной двери. Наверное, к новому учебному году в общежитии сделали ремонт.

— Открывай и заходи. Не в гости же пришел. Не забыл, надеюсь, как ключ поворачивается?

Криво улыбнувшись, я послушно повернул ключ и открыл слегка заедающий замок.

Комната, в которой мы оказались, была простенькой, но довольно уютной. Две кровати, шкаф, плакаты на стенах, книги, тетрадки, небольшой умывальник, чайник на столе… Я никогда не жил в общежитии, но иногда заходил к однокурсникам и видел, как они живут. Наверное, все комнаты студентов выглядят примерно одинаково. Нехитрый студенческий быт. Правда, чайники у моих однокурсников были электрические, а не простые эмалированные, которые нужно ставить на плиту. И мебель другая. Но в остальном — такая же нехитрая обстановка.

Однако в комнате были и забавные предметы, которые я раньше видел только на картинках из Интернета: старый кассетный плеер, валяющийся на кровати слева (очевидно, она принадлежала Вальке), коробочка с зубным порошком на умывальнике, жестяные банки на полке, на которых было написано: «Чай», «Сахар», «Соль»…

Валька взял со стола два граненных стакана и разлил принесенный под курткой портвейн. Я присел на деревянную табуретку, стоящую у стола, изо всех сил стараясь вести себя, как давнишний обитатель этой комнаты.

— А вещи где? — вдруг спросил товарищ, нарезая батон и открывая какие-то консервы.

— Ой… кажется, в больнице забыл! — я попытался изобразить искренне удивление. — Завтра зайду, заберу.

— М-да, видать, крепко тебя стукнуло. Ну ничего, оклемаешься. Мне как-то на футболе мячом в голову зарядили, неделю мутило. На лекциях ничего не понимал. А ты саму машину помнишь?

— Машину?

— Ну да, которая тебя сбила. Не просто же так тебя в больничку положили.

— А… да нет, — я опять начал сочинять на ходу. — Помню только, как она на меня летела. И все, дальше — темнота.

Кажется, угадал. Теперь ясно: моего двойника недавно сбил автомобиль, после чего парень и угодил в больницу. А где же он сам? Что будет, если он внезапно вернется?

— Ну и ладно! Давай! За твое выздоровление и возвращение!

«Почти на сорок лет назад», — пронеслось у меня в голове, но я вовремя смолчал и, повторяя за новым старым знакомым, глотнул портвейна. Интересно, как отреагируют друзья, когда вернусь и расскажу им, что пил советский алкоголь? Да попросту не поверят, как и во все остальное.

— Давай еще! До дна!

За час мы с Валькой приговорили всю бутылку, еще немного поболтали, потом он сказал:

— Пойду очередь в душ займу. Ты пойдешь?

— Да нет, я, наверное, сразу спать лягу.

— Ну как знаешь.

Повесив полотенце на шею, Валька вышел в коридор. А я сел на кровать, откинулся на подушку и попытался переварить произошедшие со мной события.

Где-то есть (или был?) настоящий студент Матвей Ремизов, который недавно попал в автомобильную аварию и лежал в больнице с сотрясением мозга. Здесь все считают меня им, и если я не хочу, чтобы меня выставили из общежития на улицу, мне еще какое-то время нужно притворяться. Ночевать на лавках в парке мне совсем не хочется. Кажется, пока у меня неплохо получается ориентироваться в новой обстановке. Если что, буду говорить, что после сотрясения многое позабыл. Как в кино, честное слово!

Еще совершенно непонятно, надолго ли это, и когда я вернусь обратно во