Шрифт:
Закладка:
Я наугад вытащила одну, не самую толстую. «Лекарственные растения под ногами». Ну, то что нужно! Полистала пожелтевшие страницы, пробежала глазами заметки на полях, сделанные тонким грифелем и с сожалением отложила. Мне бы время найти, чтобы сесть и прочитать! Да в тетрадь, где я всё по работе конспектировала, переписать. Хотя бы основное!
Следующая книга, видно, когда-то стоила немало. Белые страницы, на которых самым подробным образом были изображены растения с подписями на древне-франдийском, языке всех лекарей и травников, добротный кожаный переплёт — такие книги стоили целое состояние!
— Это ещё бабушка маме дарила, — пояснила Стефа, забирая атлас у меня из рук. Наверное, боялась, что я испачкаю семейную реликвию. — Тогда мама хотела поступить в Травницкий отдел при королевской академии, это был последний год, когда туда принимали женщин. На финальном этапе конкурса её зарубили. Помнишь ту историю с травницей, которая проникла в королевскую резиденцию и пыталась отравить наследника?
Я помнила разговоры, об этом трубила вся столица. В газетах напечатали маленькую заметку, зато слухи во всех подробностях рассказывали и о внешности роковой красавицы-травницы и о том, что она использовала любовное зелье собственного приготовления, чтобы оморочить принца. Раскрыли её случайно, только так и не поймали. Словно сквозь землю провалилась!
— Ой, я совсем про зерновой спирт забыла! — вскрикнула моя новая подруга и полезла в подпол, находящийся в сенях.
— А зачем он? — осмелилась спросить я, когда получила стомиллиграммовую склянку, наполненную прозрачной жидкостью, прошибающей нос всем находящимся на расстоянии двух локтей.
— Для базовой спагирической настойки. Я толком её готовить не умею, это высшие дела, матушка такому меня не обучала, только знаю, что для посвящения она делается. А кого и куда, это уж уволь, не ко мне. Ванда скажет, раз взяла тебя. Как это тебе удалось к ней в помощницы прийти? Наверное, родственники богатые… Да я не лезу, не беспокойся!
— Да что лезть-то! Я сирота, в приюте выросла, никакими связями и покровительствами не обзавелась. Прости, мне пора. Ванда хватится, да и поздно уже. Чай мы позже обязательно выпьем.
Я встала и засобиралась. Вдруг хозяйка, рассерженная моим длительным отсутствием, решит переиграть решение взять меня в помощницы?
— Погоди, я тебе скажу так. Зернового спирта бери четыре-восемь унций, не больше, а мелиссу растолки в порошок, мелко-мелко, чтобы подействовало. И вот, возьми мою лопатку, твоя долго не прослужит.
— А мне и дать тебе нечего, — улыбнулась я, испытывая неловкость. Видно же, что мать и дочь живут небогато, а незнакомым помогают, лопатку для выкапывания растений дарят. Не каждый на такое пойдёт.
— А я и не в расчёте на ответный дар делаю добро. Матушка говорит, что оно обязательно вернётся, в другом виде, каком надо будет, — улыбнулась Стефа и проводила меня до калитки.
До двухэтажного дома Ванды я добралась пешком. Не тратить же деньги на коляску или самоходный экипаж! Я пока не настолько состоятельна.
Вот выбьюсь в люди, тогда куплю себе наряды, шляпки и перчатки из такой тончайшей кожи, что почти не чувствуешь их, и экипаж самоходный, да буду разъезжать, как госпожа! Вот тогда заживу!
А ведь Ванда, пожалуй, могла бы одеваться не хуже какой-нибудь графини! Только не выставляла богатство напоказ. Интересно, почему?
Подумать об этом я не успела, потому как меня громко окликнули.
— Красавица, что это ты в такой поздний час одна ходишь? Уж не приятелей ли на ночь ищешь?
Это был городской патруль. Полисмены из низших чинов по двое обходили улицы и контролировали, чтобы порядок был.
Сейчас один из них намекал на то, что я проститутка. Как известно, занятия продажей тела разрешены только в специальных домах, имеющих на то лицензию. Но нужда и конкуренция заставляли девушек искать дополнительный приработок на улице.
Я порядком струхнула. Теперь меня утащат в участок и продержат там до утра. Объясняй потом Ванде, как так получилось, что не пришла вовремя. Она резонно скажет, что нечего шляться, где попало, а с такой удачей в составительницах ядов делать нечего!
— Я помощница Ванды Многорукой, — пролепетала я, и ожидаемо, мой ответ был встречен взрывом хохота.
— Она говорит правду! — раздался позади смутно знакомый мужской голос.
Я обернулась и увидела крепкую высокую фигуру, выступающую из тени, отбрасываемой одним из трёхэтажных домов. На мужчине был плотный плащ с капюшоном, надвинутым низко на глаза.
— Это София Габелл. Её все знают по хриплому, вечно недовольному голосу.
Я вспыхнула и хотела было возразить, но мужчина уже сунул в руки служителей закона по серебряной монетке, и те, приложив руки в козырькам, спешно откланялись, пожелав счастливого пути.
— Нормальный у меня голос, — ответила я, когда мы со спасителем остались одни. Окрестности уже спали крепким сном, добропорядочных граждан в такое время и калачом на улицы не выманишь.
— Был бы нормальный, я бы вас не запомнил, София, — произнёс Рысь, а это был именно он, и скинул капюшон. — Могли бы и спасибо сказать. Я дважды спасаю вашу шкуру.
— Благодарю, — улыбнулась я, робея. Сейчас мы на улице одни, вечер для прогулок поздний, кто знает, что на уме у Короля мошенников?
— Иди, больше тебя никто не окликнет.
Рысь снова надвинул капюшон на глаза и, отсалютовав на прощание, скрылся в подворотне. Я так и не успела спросить, случайно ли он оказался здесь или следил за мной. Да это и неважно, больше мы вряд ли увидимся.
***
— Где ты была? — строго спросила Ванда, оглядев меня с ног до головы. — На другой конец леса моталась? И грязная такая, будто всё, что росло под ногами, выкопала? Это так?
— Нет, госпожа. То есть, хозяйка. Я тут зернового спирта достала, он ведь для настойки пригодится?
И я выудила из сумки пузырёк, который мне отдала Стефа.
— А спагригию принесла?
Ванда махнула рукой и пошла в дом. Я поспешила следом, аккуратно прикрыв калитку и посмотрев по сторонам. Никого. Рысь и верно не следил за мной, а по своим тёмным делам ходил.
