формы абстрактного универсализма. Таким образом, она пытается порвать с духом времени, который, как мы знаем, заключается в закрытости и демаркации всех видов, и в котором границы между здесь и там, близким и далеким, внутренним и внешним служат линией Мажино для большей части того, что сегодня выдается за "глобальное мышление". Теперь глобальным мышлением может быть только то, которое, отвернувшись от теоретической сегрегации, опирается на архивы того, что Эдуард Глиссан называл "всем миром" (Tout-monde).

 

Реверс, инверсия и ускорение

Для целей размышлений, которые я здесь излагаю, стоит выделить четыре характерные черты нашего времени. Первая - это сужение мира и заселение Земли в связи с демографической ситуацией.

Переход, осуществляемый сейчас благодаря мирам Юга. Наш приход к современности был связан с такими решающими событиями, как географическое и культурное вытеснение целых народов, а также их добровольное или принудительное переселение на огромные территории, некогда населенные коренными народами. На атлантической стороне планеты два важных момента, оба связанные с развитием промышленного капитализма, придали ритм этому процессу перераспределения населения по всей планете.

Это моменты колонизации (начиная с ее зарождения в начале XVI века с завоеванием Америки) и негритянской работорговли. И работорговля, и колонизация в целом совпали с формированием меркантилистской мысли на Западе, если не стояли у ее истоков. Работорговля процветала за счет кровопускания и высасывания самых полезных вооружений и самых жизненных сил обществ, предоставлявших рабов.

В Северной и Южной Америке рабский труд африканского происхождения был использован в рамках масштабного проекта по подчинению окружающей среды с целью ее рационального и прибыльного освоения. По сути, плантационный режим предполагал вырубку, выжигание и планомерное уничтожение лесов и деревьев, замену естественной растительности хлопком и сахарным тростником, переделку древних ландшафтов, уничтожение существующих растительных формаций и замену экосистемы агросистемой. Однако плантация была не только экономической мерой. Для рабов, перевезенных в Новый Свет, она также была сценой, на которой разыгрывалось другое начало. Здесь жизнь формировалась в соответствии с расовым принципом. Но при таком понимании раса, отнюдь не являясь простым биологическим обозначением, обозначала тело, лишенное мира и почвы, тело горючей энергии, своего рода двойника природы, который посредством труда мог быть превращен в доступный резерв или запас.

Что касается колонизации, то она процветала за счет отторжения тех, кто в некоторых отношениях считался лишним, избыточным в колониальных странах. В частности, это касалось бедняков, которые считались отбросами общества, а также бродяг и преступников, считавшихся вредными для нации. Колонизация была технологией регулирования миграционных потоков. В то время многие считали, что такая форма миграции в конечном итоге будет выгодна стране исхода. "Не только большое число мужчин, которые живут здесь в праздности и представляют собой груз, бремя и не возвращаются поздно в это королевство, будут таким образом вынуждены работать, но и их дети между двенадцати и четырнадцати лет или меньше будут избавлены от безделья, им будет поручено выполнять тысячи бесполезных дел и, возможно, производить хорошие товары для этой страны", - писал, например, Антуан де Монкретьен в своем "Трактате политической экономики" в начале семнадцатого века. И далее он добавлял: "Наши праздные женщины... будут заняты выдергиванием, окрашиванием и разделением перьев, выдергиванием, битьем и обработкой пеньки, сбором хлопка и различных вещей для окрашивания". Мужчины, со своей стороны, смогут "работать в шахтах и пахать, и даже охотиться на китов... ...а также ловить треску, лосося, сельдь и валить деревья", - заключил он.

С XVI по XIX век эти два способа заселения планеты посредством хищничества человека, извлечения природных богатств и привлечения к труду подчиненных групп населения были основными экономическими, политическими и, во многом, философскими ставками того периода. Эко- номическая теория и теория демократии были построены отчасти на защите или критике той или иной из этих двух форм пространственного перераспределения населения. Эти две формы, в свою очередь, лежали в основе многочисленных конфликтов и войн за раздел или монополизацию. В результате этого планетарного движения возник новый раздел Земли, в центре которого оказались западные державы, а на периферии, то есть в местах чрезмерной борьбы, предназначенных для оккупации и грабежа. Необходимо также рассмотреть общепринятое различие между торговым колониализмом - или даже колониализмом торговых постов - и колониализмом поселенцев. Конечно, в обоих случаях обогащение колонии - каждой колонии - имело смысл только в том случае, если оно способствовало обогащению метрополии. Однако разница между ними заключается в том, что колонии поселенцев задумывались как продолжение нации, тогда как колонии торговых постов или эксплуататорские колонии были лишь способом приумножить богатство метрополии за счет асимметричных, несправедливых торговых реляций.

Кроме того, удушающий контроль над колониями торговых постов в принципе должен был закончиться, поэтому поселение европейцев в этих местах носило исключительно временный характер. Однако в случае с колониями поселенцев миграционная политика была направлена на то, чтобы удержать в лоне нации людей, которые были бы потеряны для нее, если бы остались. Колония служила предохранительным клапаном для всех нежелательных категорий населения, "чьи преступления и распутство" могли "быстро привести к разрушительным последствиям" или чьи потребности. Они могли попасть в тюрьму или вынуждены были просить милостыню, считая себя бесполезными для страны. Такое разделение человечества на "полезное" и "бесполезное" - "избыток" и "избыточность" - осталось правилом, причем полезность, по сути, измеряется способностью к использованию рабочей силы.

Повторное заселение Земли в начале современной эпохи происходило не только путем колонизации. Религиозные факторы также определяют миграции и перемещения. После отмены Нантского эдикта с 1685 по 1730 год из Франции бежали от 170 000 до 180 000 гугенотов. Религиозная эмиграция затронула и многие другие общины. Интернациональные движения разных типов переплетались друг с другом, например, португальские евреи, чьи торговые сети сплетались вокруг крупных европейских портов Гамбурга, Амстердама, Лондона и Бордо; итальянцы, вкладывавшие деньги в мир финансов, торговли или в узкоспециализированные профессии, связанные со стеклом и предметами роскоши; или даже солдаты, наемники и инженеры, которые из-за разнообразных конфликтов того времени беспрепятственно переходили с одного рынка насилия на другой.

На заре XXI века повторное заселение Земли уже не осуществляется путем работорговли и колонизации отдаленных регионов земного шара. Труд, в его традиционном понимании, больше не является привилегированным средством создания стоимости. Тем не менее, речь идет о потрясениях, больших и малых смещениях и перемещениях, короче говоря, о новых фигурах исхода. Новая циркуляционная динамика и создание диаспор проходят в значительной степени через торговлю и коммерцию, войны, экологические катастрофы и катастрофы окружающей среды, включая культурные перемещения всех видов.

С этой точки зрения ускоренное старение человеческих групп в