некрополь даже не взглянет в твою сторону.

Киж недоверчиво сунулся за ограду. Прошёлся между могил, прогулялся из конца в конец и признал мою правоту. Некрополю было плевать на такую мелкую сошку, он ловил в свои путы исключительно крупную рыбу.

— Как думаете, Константин Платонович, зачем Пётр приказал поставить такую защиту? Боялся, чтобы его верных слуг не побеспокоили после смерти?

— Может, и так, а может, и нет. Поставить могли и после кончины Петра, чтобы никто не докопался до опасных тайн прошлого царствования.

Киж согласно кивнул.

— Тоже верно. Я, скажем, не прочь поговорить с некоторыми личностями, что здесь лежат. Эх, Константин Платонович, с вашим Талантом бы да написать историю государства Российского! Допросить участников да рассказать, как всё по правде было.

— Нет уж, уволь! — я рассмеялся. — Тогда меня прилюдно четвертуют как государственного преступника. У реальной истории очень неприглядный вид, и мало кто захочет узнать её.

Нашу беседу прервала карета, остановившаяся за оградой.

— А вот и Разумовский. Дмитрий Иванович, прогуляйся в сторонке, чтобы не смущать его.

Бессменный фаворит императрицы быстрым шагом подошёл ко мне и порывисто пожал руку.

— Добрый день, Константин Платонович. Честно говоря, не ожидал увидеть вас в Петербурге.

— День добрый, Алексей Григорьевич. Увы, обстоятельства заставили приехать. Прогуляемся?

Я указал рукой на аллею между надгробий.

— Только если недолго. У меня мало времени, Константин Платонович, так что переходите сразу к делу.

Было видно, что он немного не в духе из-за приглашения на разговор. Вполне понимаю: он нужен у постели больной императрицы, а тут я его отвлекаю непонятно с какой целью.

— Прочитайте, пожалуйста. Это не займёт много времени, — я протянул ему документы из Ябедного архива.

Разумовский хмыкнул, но бумаги взял. Поначалу он скользил взглядом по листу наискось, но когда уловил смысл, начал читать вдумчиво, хмурясь и периодически бросая на меня короткие взгляды.

— Я знаю эту историю, Константин Платонович, — он закончил чтение, но не спешил вернуть бумаги. — Елизавета Петровна рассказывала, хотя и без некоторых подробностей. Зачем вы показываете их мне?

— Прочтите последний лист ещё раз.

С раздражением Разумовский заглянул в бумагу и пробежал страницу глазами.

— Девочку не убили, Алексей Григорьевич, — я подвёл итог за него, — мой дядя Василий Фёдорович вывез и спрятал её.

— Вот как? — фаворит удивлённо посмотрел на меня.

— Прочтите ещё это, — я протянул ему письмо Марьи Алексевны, — свидетельство княгини Долгоруковой в пользу моих слов.

Он вырвал у меня из рук лист бумаги и незамедлительно развернул.

— И вы знаете, где она? Дочь Елизаветы? Отвечайте.

— Знаю. Она здесь, в Петербурге. Я привёз её, чтобы она увиделась со своей матерью.

Подступив почти вплотную, Разумовский спрятал бумаги в обшлаг рукава и взял меня за пуговицу на камзоле.

— Константин Платонович, вы понимаете, что если это обман, то самый дальний сибирский острог покажется вам раем?

— Прекрасно понимаю, Алексей Григорьевич. Но, как дворянин, я был обязан привести девушку и попытаться восстановить справедливость. Даже если я ошибся и поплачусь за это.

— Если вы действительно правы и всё подтвердится, чего вы хотите в награду?

— Вы не поверите, Алексей Григорьевич, но ничего.

На пару секунд Разумовский завис, продолжая теребить пуговицу.

— Эээ…

— Я взял девушку в ученицы по деланной магии, не зная о её происхождении. Как учитель, я отвечаю за неё и обязан позаботиться. И за это мне не нужны ордена, деньги и титулы.

Нитки не выдержали, и пуговица оторвалась, оставшись в пальцах у Разумовского. Он смутился такому обороту дел, закашлялся и отступил на шаг.

— Простите, Константин Платонович, я немного разнервничался.

Он отдал мне пуговицу и потёр лицо ладонью.

— Всё это слишком неожиданно свалилось на меня. Да ещё так не вовремя!

— Понимаю, сочувствую, но я в ещё худшем положении. Если уж вы грозите мне острогом, то даже боюсь думать, что скажет императрица.

— По-разному может выйти, — буркнул Разумовский, — зависит от… Впрочем, неважно. Сейчас, я должен увидеть девушку собственными глазами. Где она?

— Я отвезу вас. И увидите, и поговорите.

— Тогда едем прямо сейчас.

Махнув Кижу, чтобы догонял нас, я повёл Разумовского к дормезу.

— Скажите, Константин Платонович, а почему вы обратились именно ко мне?

— Всё просто, Алексей Григорьевич. Вы долгие годы находитесь подле императрицы. Полагаю, это не просто так? — я позволил себе улыбнуться. — И, обращаясь к вам, я надеялся на маленькое чудо. Что вы блюдёте интересы Елизаветы Петровны выше, чем чьи-либо ещё.

Разумовский кивнул.

— Вы обратились по адресу, Константин Платонович. Её интересы я ставлю даже выше своих и особенно выше личных симпатий.

— Это именно то, что мне было нужно.

Я поклонился и распахнул перед ним дверь дормеза.

Глава 3

Оракул

— Константин Платонович, я должен переговорить с девушкой один на один, — попросил Разумовский, когда мы поднимались к нам на этаж. — Вы позволите?

— Не вижу препятствий, Алексей Григорьевич. Мне скрывать нечего, как я уже говорил.

Едва мы вошли, как услышали из глубины квартиры Танин голос. Девушка напевала тягучую грустную мелодию, что-то про берёзу и несчастную любовь. Разумовский едва уловимо улыбнулся и обернулся ко мне.

— Это она? — спросил он шёпотом.

Я кивнул.

Он приложил палец к губам и пошёл на голос.

У окна в гостиной мы и нашли Таню. Негромко напевая, девушка сосредоточенно рисовала small wand’ом на стекле связку Знаков. Один из полезных трюков, что я ей показывал — снаружи невозможно подглядеть, что происходит внутри, вместо людей видны только размазанные цветные тени.

Таня стояла к нам вполоборота. Глядя на её профиль, Разумовский замер и пальцами потёр глаза.

— Господи, — проговорил он еле слышно, — одно лицо с Лизой.

Мне довелось видеть императрицу два раза, но не скажу, что находил особое сходство между ней и Таней. Но то я, а вот Разумовский знал Елизавету в молодости и у него было с чем сравнивать.

Я положил руку ему на плечо, слегка придержав. И только когда Таня закончила рисовать Знаки, я постучал в открытую дверь.

Девушка обернулась. На секунду она смутилась, но быстро справилась с чувствами и приветливо улыбнулась.

— Добрый день, сударь.

— Татьяна, разрешите рекомендовать моего друга, — наш гость низко поклонился, —