занятием и подарили мне массу кирпичиков различных форм и размеров. Наконец, отец подарил мне две тысячи штук кирпичиков из белой гжельской глины, которые он специально заказал на кирпичном заводе при селе Кучино. Завод этот как государственный существует и работает до настоящего времени. Уже будучи взрослым, я делал из этих кирпичиков модели печей, а потом оставшуюся большую партию подарил строительному факультету Высшего технического училища, где состоял профессором.

Помню я и другие игрушки, которые мне дарили, и среди них были настолько интересные, что считаю необходимым рассказать и о них.

Помню я и другие игрушки, которые мне дарили, и среди них были настолько интересные, что считаю необходимым рассказать и о них.

В коробке с отделениями была масса различной длины медных проволочных прутиков с острыми концами с обеих сторон. В середине коробки – одинаковой величины кубики из пробки и целый ряд таблиц тех разнообразных фигур, которые можно делать из прутиков, соединяя их втыканием острых концов в пробочные кубики. Эта простая игрушка давала возможность строить все геометрические фигуры на плоскости и в пространстве, строить каркасы самых разнообразных сооружений и все это самым простым способом, доступным даже малому ребенку. Эту интересную игрушку не надо даже покупать, ее можно с успехом сделать дома.

Затем у меня был большой ящик с небольшим количеством таких инструментов, как пробойник, ножницы, молоток и паяльник со спиртовой лампой. К инструментам приложены листы жести и целый ряд рисунков всяких предметов, которые легко было выполнять из жести самыми простыми инструментами.

Игрушка под названием «Ано-като» состояла из коробки, наглухо закрытой сверху стеклом. Внутренность коробки была отделана серебряной бумагой, на которой были насыпаны всевозможные фигурки из мягкой сердцевины дерева, хотя бы из бузины. Фигурки были в виде палочек, шариков, маленьких примитивных человечков с руками и ногами на волосках и т. д. Если по стеклу потереть приложенным к коробке сафьяновым мешочком, то все содержимое коробки приходит в движение. Человечки вскакивают на шарики, подхватывают палочки, несутся из одного угла коробки в другой, падают, цепляются друг за друга и выделывают такие неожиданные фокусы, разнообразие которых даже трудно описать. Не только мы, дети, но и взрослые занимались этой игрушкой и хохотали до слез.

Затем у меня была коробка с массой рисунков на слюде в негативном изображении; к ним была приложена рамка со стеклом и в толстом черном конверте – пачка светочувствительной бумаги. Продержав эту бумагу с негативом на солнце в течение десяти минут, ее затем погружали в обыкновенную воду, и получался рисунок синего цвета. Уже значительно позднее, через много лет, стали изготовлять на синьке копии с чертежей.

Еще об одной игрушке. Двухэтажный белый дом под ярко-красной крышей. Крыша на петлях, и если ее открыть, то под ней увидите резервуар на полведра воды. Вы наливаете воду, открываете клапан, и вода по желобу льется на мельничное колесо, и оно начинает вращаться. Перед домом на скамейке сидит парень в красной рубахе и тотчас же начинает быстро пиликать на гармонике. Вдруг открывается дверь нижнего этажа дома, и появляется мельник с мешком муки на спине. Он идет по ярко-зеленой траве, описывая дугу в полкруга, входит в амбар, дверь за ним закрывается. Через некоторый промежуток времени опять появляется мельник и несет муку в амбар, а парень все пиликает и пиликает, пока не выльется вся вода в нижний резервуар; оттуда выдвижным ящиком ее снова можно перелить в верхний бак, и мельник опять затрудится, а парень снова запиликает. Можно часами смотреть на эту игрушку и слушать незатейливую музыку гармониста.

А как забавно было смотреть на маленьких танцовщиц, сделанных из пробки и одетых в пестрые платья, стоящих на четырех щетинках на деке открытого рояля. Если начать играть на рояле, то эти фигурки с удивительным ритмом ходили, поворачивались, сплетались руками, кружились, дрыгая своими маленькими ножками на весу между щетинками.

Я никогда не собирал коллекций бабочек, жуков, цветов и растений, но по книгам и атласам, которые у нас были, и по моим наблюдениям я уже отлично знал с малых лет все названия и породы животных, птиц, рыб и насекомых, деревьев, трав и цветов, грибов, причем больше всего любил собак и меньше всего кошек.

Лет семи я стал увлекаться выпиливанием лобзиком, и это увлечение, приняв более широкие формы, оставалось во мне очень долго. Сначала я пользовался для работ рисунками для выпиливания, которые прилагались к журналу «Нива», а потом делал рисунки сам и особенно любил изготовлять миниатюрную мебель и полностью меблировать комнаты, сделанные из картона. Покупая фанерки для выпиливания, я познакомился со многими хорошими породами деревьев; русский и американский орех, красное и розовое дерево, агар, или «птичий глаз», каштан, амарант, палисандр, груша, бакаут и другие были у меня всегда в достаточном для работы запасе.

Помню, как для сестер выписывали заграничный французский журнал и к нему в виде приложения присылали рисунки для вырезания и склеивания моделей разных архитектурных сооружений, отделки комнат, морских судов и прочего. Один год стали присылать декорации театра, это было удивительно интересно. Столяру был заказан деревянный остов портала и сцены, а присылаемые великолепные рисунки занавесей, кулис и задних декораций мы наклеивали на картон и вырезали или выпиливали тончайшие абажуры деревьев, павильонов, террас и других рисунков, потом мы их дополняли всевозможной мебелью и фигурками людей в разнообразных костюмах.

Нас, детей, было десять человек, пятеро старше меня и четверо моложе, причем мы появлялись на свет аккуратно через два года, и разница в возрасте требовала различных условий воспитания, старшие же сестры все свое развитие и образование получили исключительно дома.

Несмотря на обилие гувернанток, учительниц и репетиторов, которые у нас жили и приходили за период моего пребывания дома – от рождения до девятилетнего возраста, – я пользовался полной свободой и зимой, и летом.

Меня никто не стеснял в моих играх на дворе с детьми курьеров и сторожей, служивших при Управлении Нижегородской железной дороги и имевших квартиры в одном доме с нами. Любимой моей игрой была игра в бабки. Почему-то эта игра считалась вульгарной и была запрещена в учебных заведениях, а я этой игрой очень увлекался. Бабки – это короткие кости от ног рогатого скота, продавались они в мясных лавках и в трактирах после изготовления студня. Для игры бабки устанавливались в ряд попарно; пара бабок составляла «гнездо». Всякий играющий должен был поставить одинаковое количество «гнезд». Самые крупные бабки шли на сшибание «гнезд» и назывались битой. Иногда биту через