сестра. Их беспардонно усадили прямо на холодный пол у стены, а попытка мамы пойти мне навстречу не увенчалась успехом. Она не смогла приблизиться к центру комнаты больше чем на несколько шагов.

— Итак, время клятвы. Подойди сюда, — кивнул он мне.

Возле двери — два амбала, за спиной матери — кровожадно ухмыляющийся садист. Я не понимаю, что за цирк происходит, но сейчас точно не время качать права. Поэтому я подхожу к высокому, но слегка обрюзгшему мужчине средних лет, в черном камзоле с золотой вышивкой, и вкладываю руку в его ладонь.

— Я, Анурх Ар Тирот, клянусь силами стихий, жизнью и посмертием, что не причиню вреда матери и сестре ходящей, если она откроет путь в Эрторан и проведет нас по нему. — Он выжидающе посмотрел на меня.

— Я, Черемушкина Полина Витальевна, клянусь силами стихий, жизнью и посмертием, что сделаю все, что в моих силах и не противоречит моим принципам, чтобы открыть путь в Эрторан и провести по нему Анурха Ар Тирота и четырех его спутников, с которыми он сюда прибыл. Если ни он, ни кто-либо по его просьбе ни словом, ни делом не причинит вреда, мне, моей матери и сестре.

Когда я закончила, рука Анурха сжималась уже сильнее, а взгляд пробирал до костей. Думаю, он ожидал, что я повторю его речь дословно, но с измененной формулировкой мне было хоть немного спокойнее, пусть вся эта ситуация и выглядит как бред, но вдруг… И словно в подтверждение моим мыслям, наши сплетенные руки охватило сияние.

— Клятва принята. Не ожидал. — глава все так же не сводил с меня взгляда. — Но, в целом, это ничего не меняет.

Эти слова словно послужили сигналом: амбалы скрылись за дверью, а спустя минуту вернулись, волоча вслед за собой тела. Я с ужасом посмотрела на главного, который все еще держал мою руку, но он лишь усмехнулся и сказал: «Тебя ведь никто не заставляет убивать, условия клятвы соблюдены. Прощайтесь». Я перевела взгляд на маму и поняла… «Открыть и провести» — выходит мне придется отправиться с ними? Что бы это ни было, но шуткой не кажется и пока все остальные занимались подготовкой ритуала, так они называли тот ужас, что творился за моей спиной, я подошла к маме, почти падая у ее ног.

— Линочка, что происходит? О чем вы говорили? Кто они?

— Я не знаю, мам. Это от них я сбежала. Но теперь мне, похоже, придется пойти с ними, чтобы они не тронули вас. Что-то странное происходит…

— Странное? — Удивительно, но у мамы получилось кричать шепотом. — Ты прибегаешь домой в окровавленном платье, нас похищают, обездвиживают, а минуту назад ты говорила на совершенно чужом языке, как на родном.

— А еще у них руки светились и глаза, как тогда, возле такси — вдруг прошептала Алиса.

Теперь мы с мамой обе смотрели на нее.

— Лисенок, какие руки, какие глаза? — спросила мама. А я вот начала понимать, и видя, что приготовления почти окончены, быстро прошептала, обнимая их: «Что бы ни случилось, я люблю вас. — и уже отходя, добавила: — Я постараюсь вернуться».

Откуда-то пришло понимание: нет, это не розыгрыш, это действительно прощание. Следуя за магом, я шагнула в центр очередной зловещей пентаграммы. На лучах звезды лежали тела, и мне казалось, их мертвые глаза наблюдают за мной. Теперь я поняла, куда пропал таксист, и это удручало еще больше. Я чувствую, что отчасти виновата в его смерти, их смертях. Но сейчас необходимо спасти тех, кого могу — свою семью, и я вхожу во внутренний круг, переступая горящую красным пламенем линию.

Свет начинает мигать интенсивнее и в какой-то момент просто гаснет. От этого становится еще больше не по себе. Я держу какой-то крупный холодный камень, похожий на яйцо. На мои плечи ложатся тяжелые руки. Молниеносное движение лезвия — и по моей ладони, напитывая камень, течет кровь.

— Теперь твоя очередь. — раздается позади. — Ты должна открыть путь. Должна захотеть этого.

Я не понимаю, что именно нужно делать. Как захотеть? Но натыкаюсь на испуганный, взгляд матери. И понимаю: «Это мой шанс, увести опасность как можно дальше от них, в другой мир. Это все чего я хочу — открыть этот путь». Как только я это решила, все сомнения и страхи ушли на второй план, а камень мгновенно обжег мои руки. Воздух вокруг горящих свечей сплелся в красные ленты, которые, словно живые, потянулись к артефакту.

Извиваясь и вырисовывая на его поверхности зловещие узоры, они напоминали древние письмена, и с каждой секундой становились все ярче. Я потеряла счет времени, когда, потонувшее во мраке помещение, осветила яркая вспышка. От пылающего артефакта в моих руках остались лишь осколки. А искрящиеся жгуты мгновенно образовали воронку в рост человека, словно смерч, неизбежно затягивая нас в бесконечный провал портала.

Глава 2

В несчастье судьба всегда оставляет дверцу для выхода.

Мигель де Сервантес

Итак, что делает наш день необыкновенным? Вчера мне казалось чудом то, что я поступила в желанный вуз. Сегодня я песчинка, несущаяся в вечности, и мне даже не кажется это странным. Жива ли я? Не знаю. Но я мыслю, а значит — существую и это уже что-то.

Я смотрю вокруг, но вижу только множество светящихся точек, напоминающих звезды. И я одна из них. Меня должен, наверное, удивлять сам факт того, что я вижу, ведь я точно знаю: глаз у меня нет, как и рук, и всего остального. Порой, кажется, что меня самой нет. Кто я? Черемушкина Полина, любящая дочь и сестра, студентка института культуры. Воспоминания проносятся мимо, словно кто-то сделал монтаж всей моей жизни. Детские капризы и радости, первый урок музыки, мама печет торт на мой день рождения, папа слушает мою первую песню, мы стоим у роддома с букетами роз встречая маму с Лисенком, вечер, когда вместо папы из секретной командировки пришла похоронка, я учусь готовить, Лисенок идёт в первый класс, а спустя пару лет мой выпускной, и вот вчерашний вечер.

В чем-то я оказалась права, этот день действительно стал шагом в новый этап моей жизни, хотя и не совсем такой, как ожидалось. И сейчас я наблюдаю, как пять соседних звёзд вытягиваются в полупрозрачные фигуры, я ощущаю их руки у себя на плечах и понимаю, что у меня снова есть плечи. А в следующий миг — вокруг светит утреннее солнце, и я лежу на мягкой траве рядом со своими похитителями.