«На протяжении всей войны мы улучшали качества серийных самолётов, стремясь к тому, чтобы наши лётчики всегда имели превосходство над неприятелем, и особенно в области истребительной авиации. Поскольку полное господство в воздухе было завоёвано, нас, конструкторов, не особенно прижимали по части дальнейшего повышения боевых качеств самолётов.

Но, несмотря на то, что работой конструкторских бюро были довольны, конструкторы не раз говорили о том, что откладывать развёртывание перспективных работ не следует, особенно в области реактивной техники. Ещё в конце войны мы неоднократно ставили этот вопрос в наркомате. Однако каждый раз нам отвечали, что главное сейчас — обеспечить выпуск максимального количества боевых самолётов, удовлетворяющих по своим качествам фронт, а «перспектива подождёт».

В этой цитате больше всего восхищает последний абзац, поскольку именно А. С. Яковлев занимал тогда должность заместителя наркома авиапромышленности по общим вопросам и довольно часто напрямую общался со Сталиным. Так перед кем в НКАП он ставил вопросы? Перед самим собой? Одним словом, насчёт реактивной техники он лжёт.

Все остальное не вызывает сомнений. Налицо типичный советский подход: главное — выполнить и перевыполнить план по валу. Чем больше самолётов, тем лучше, беспощадно задавим врага количеством. Ну, а то, что больше половины советских самолётов погибает в лётных происшествиях, это досадное недоразумение.

Даже беглое знакомство с историей послевоенного строительства Советской Армии создаёт впечатление, что политическое и военное руководство СССР не сделало принципиальных выводов из катастрофических событий 1941—42 годов. Оно по-прежнему считало, что в войне побеждает тот, у кого больше самолётов, танков, пушек и прочего железа. Данный факт лишний раз подтверждает высказывание Уинстона Черчилля, согласно которому «генералы всегда готовятся к прошлой войне». Полностью сосредоточившись во время войны на решении неотложных текущих задач, вождь и приспешники не обращали никакого внимания на перспективы развития военной авиации и прозевали наступление реактивной эры.

Сталин ещё в 1942 году сделал вывод, который на десятки последующих лет лёг в основу советской военной науки:

«Теперь судьбу войны будут решать не преходящие факторы, такие, как фактор неожиданности, но постоянно действующие факторы: стабильность тыла, моральный настрой солдат, качество и количество дивизий, вооружение армии и организационные способности командного состава армии».

Аналогичного мнения придерживались почти все генералы и маршалы, исходившие из допотопного принципа: «кашу маслом не испортишь». Печальный опыт лета и осени 1941 года, когда авиационный парк, создававшийся почти 20 лет, подвергся уничтожению всего за шесть месяцев, оказался в забвении. А ведь тогда более чем четырёхкратное превосходство в числе боевых самолётов на глазах превратилось в пыль, что ещё раз подтвердило старую истину: «воюют не числом, а умением». К этому мы добавим: «а также качеством».

Но и это ещё не всё. Сталинские маршалы и генералы, 90% которых вышли из крестьян, имели образование в объёме «начальная школа плюс краткосрочные курсы комсостава», зато были вооружены «самой передовой в мире теорией». Они демонстративно игнорировали принципиально новые виды оружия — ядерную бомбу и баллистические ракеты.

Эти полуграмотные невежи словно попугаи повторяли слова Сталина, сказавшего в 1948 году (когда у Советского Союза ещё не было своего ядерного оружия), что он «не рассматривает атомную бомбу в качестве серьёзной силы, каковой её склонны считать некоторые политики. Атомная бомба предназначена для того, чтобы запугать слабонервных, но она не может решить судьбу войны, так как атомная бомба недостаточно эффективна для этого». Правда, когда он сам обзавёлся этой «несерьёзной силой» (первая советская атомная бомба была взорвана в 1949 г.), то быстро изменил своё мнение.

Западные эксперты следующим образом оценивали отношение тогдашнего высшего военного командования СССР к ядерному оружию:

«После первого потока публикаций в 1945—46 гг. ни в открытых, ни в закрытых военных изданиях вплоть до 1954 г. вопросы, связанные с ядерным оружием, не обсуждались. Вся советская военная мысль в течение десяти послевоенных лет оставалась в русле рассуждений о пяти сталинских «постоянных оперативных факторах», сформулированных во время Великой Отечественной войны».

«Атомная бомба предназначена для того, чтобы запугать слабонервных, но она не может решить судьбу войны...»

И. В. Сталин.

Только после смерти Сталина министр обороны Н. А. Булганин (1895—1975) издал директиву, предписывавшую «проводить исследование ядерного оружия и особенностей подготовки, проведения и обеспечения боевых действий в условиях использования этого оружия». Однако в результате такого исследования «лучшие умы» высшего военного руководства ограничились тем, что попытались приспособить принципиально новое оружие к своим старым взглядам и концепциям. Долгое время они считали ядерное оружие всего лишь «новым количественным выражением основного фактора в вооружённом конфликте — огневой мощи».

Многие советские военные авторитеты полагали, что запас ядерного оружия слишком мал для того, чтобы служить решающим средством ведения войны, следовательно, нет нужды осуществлять коренные преобразования в военном деле (в теории, уставах и наставлениях, в методах боевой подготовки).

Среди них преобладал взгляд, что главный упор в военном строительстве нужно делать на привычные системы вооружения — танки, артиллерию, самолёты, стрелковое оружие и, разумеется, на постоянном изучении «бесценного опыта» прошедшей войны.[5]

Блеф — наше оружие

Прежде, чем продолжить рассказ о политике Сталина в военной сфере, ненадолго отвлечёмся от послевоенной советской действительности, и трезво взглянем на баланс сил в середине двадцатого века.

Советская пропаганда долгие годы твердила народу о военной угрозе со стороны Соединённых Штатов и их союзников по НАТО, днём и ночью готовящих новую войну против СССР. Однако выше уже были приведены слова Сталина из его секретной переписки, свидетельствующие о том, что сами «пролетарские вожди» в эти сказки не верили. Более того, именно они их сочиняли.

Если американцы действительно хотели напасть на Страну Советов, то ничто не мешало им сделать это. Основу стратегической мощи США в начале 50-х годов составляла авиация — около полутора тысяч тяжёлых бомбардировщиков плюс несколько тысяч ударных самолётов тактической и палубной авиации. Запас ядерного оружия насчитывал сотни единиц. СССР мог выставить в ответ лишь несколько сотен устаревших бомбардировщиков Ту-4, неспособных достигнуть американского континента, и несколько десятков ядерных бомб.

Чем реально Сталин мог угрожать президенту Трумэну? Ничем. Да, Советская Армия могла ураганом пройти по странам Западной Европы, но Америка находится за океаном. И если бы Белый дом решил нанести удар по СССР, вряд ли перспектива гибели миллионов европейцев удержала его от этого.

В последующие годы ситуация мало изменилась. К 1956 году советская дальняя авиация имела всего