Шрифт:
Закладка:
– Сама ешь, – зло сказала я, сверля Торию гневным взглядом.
Та нарочито рассмеялась.
– Я слишком богата, чтобы есть подобный мусор. Такой мусор должны есть такие же люди, похожие на мусор, не так ли?
В следующую секунду она плюнула в тарелку Филис, которая вся сжалась на своём сиденье и выглядела какой-то напуганной. Шум в столовой внезапно утих, кто-то напрягся от сложившейся ситуации, другие с интересом наблюдали за дальнейшим развитием действий.
– Зачем ты это сделала? – я взяла на себя главную роль, раз Филис не собиралась никак реагировать на проступок Тории.
– Эта ничтожная засранка из совсем небогатой семьи. Хочу посмотреть, станет ли она доедать или будет голодать, – с самым самодовольным видом сказала она и подняла гордо подбородок. – Но если хочешь, можешь сама доесть. Насколько я знаю, ты тоже с трудом сводишь концы с концами. И настолько, что ты даже ничего не взяла себе на обед в столовой. Неужели нет ни копейки? Или просто не хочешь отравиться? Хотя тут, наверное, еда лучше, чем на улице. Не упускай такой шанс, дорогуша, я тебе разрешаю.
С каждым её словом моя злость становилась всё сильнее, но смех её подружек стал последней каплей. Я вскочила со своего места и, взяв тарелку в одну руку, резко вылила суп прямо в лицо наглой девушки. Та в полном шоке уставилась сначала на меня, а затем на свою одежду и на голубые волосы, с которых скатывалось пару кусочков картошки. Даже внезапно испугавшаяся Филис улыбнулась на это зрелище, как и многие другие.
– Ну как, вкусно? – гадко ухмыльнулась я. – Небось, с твоим плевком вкус стал в разы лучше.
Тория зашипела от злости и выставила перед собой руки, намереваясь вцепиться мне в волосы, но я тут же перехватила их и в одно движение уложила её на пол лицом вниз. Чётко, профессионально и быстро – на протяжении долгих месяцев я оттачивала этот приём, чтобы безболезненно, но как можно быстрее обезвредить противника. Удачно, не правда ли?
– Отпусти меня, бешеная дура! – прохрипела Тория, наполовину мокрая лежа подо мной.
– А ты разрешение сначала вежливо попроси, – победно усмехнулась я, но в следующую секунду вздрогнула от тёплого, но уже знакомого прикосновения к своей коже.
Я встретилась с большими, полными мольбы глазами Филис.
– Отпусти её, пожалуйста. Прошу.
Не знаю почему, но её просьбу я выполнила сразу и только потом задумалась над тем, а зачем и почему Филис попросила меня так поступить, ведь Тория на глазах у всех унизила её. Доброта? Пожалуй, это самое маленькое, что я видела в душах людей. Но если это и вправду была доброта, то у Филис она была самая большая, на которую вообще был способен человек. Однако я не стала ничего спрашивать, потому что меня это не сильно сейчас волновало: я больше наслаждалась своей гордостью за то, что смогла отомстить за обидные слова, что в очередной раз были брошены в меня, как мясо с гвоздями дворовой собаке.
– Ты больная, – пытаясь привести себя в порядок, прошипела сквозь зубы Тория, вся пунцовая от злости.
– Здоровее тебя буду, – ядовито ответила я и, не обращая внимания на направленные в мою сторону взгляды, направилась к выходу из столовой.
В своём кабинете меня ждал директор.
Правильного выбора в реальности не существует: есть только сделанный выбор и его последствия.
Эльчин Сафарли
– Почему ты заступилась за меня, если мы даже не подруги?
Филис поджала под себя ногу, когда уселась на длинную деревянную скамейку и закинула в рот Чупа-чупс. Она вся выглядела непринуждённо, свободно и с полным равнодушием к тому, что о ней подумают другие. А ведь в том, что о тебе думали другие, не было смысла. Люди видели тебя через свою призму восприятия мира, их мнение всегда было субъективным. В конечном итоге их волновали только они сами. Тогда какой к чёрту смысл переживать по этому поводу? Всем ведь плевать. Плевать на тебя, на твою внешность, на твой характер или оболочку. Бросить обидные слова – и тут же об этом забыть. Так люди поступали изо дня в день, ведь им было всё равно на то, что чувствовали другие, что сломали в тех, кого обидели. Загоняться по собственным проблемам – всегда пожалуйста, но с полной серьёзностью и ответственностью отнестись к проблеме чужого – никогда.
Даже если взять друзей… Случись у тебя трагедия, ты будешь страдать день и ночь, тогда как твой друг, попечалившись вместе с тобой, уже через несколько дней будет звать тебя тусить на вечеринке. А если наоборот? Ты, как бы ни переживая за своего друга, в той или иной степени остаёшься эгоистом и не желаешь полностью погружаться в чужие проблемы. Почему? Потому что собственных дел хватает. Потому что искренне сопереживать – это как влезть в чужую шкуру и почувствовать боль. Потому что каждый из нас жил в своём чёртовом мире: вот только где-то цветов и света было больше, чем гнили и трупной вони.
– А кто мы? – я кинула на девушку холодный взгляд и вновь посмотрела на дверь, ведущую в кабинет директора. – Мы с тобой больше, чем одноклассники, потому что проводили в разные периоды жизни много времени, но мы с тобой и не подруги, потому что между нами так и не возникло ничего общего, даже нет никаких шуток, которые бы понимали только мы с тобой. Мы знаем друг о друге очень многое, но в то же время не знаем ровным счётом ничего. Лишь какие-то поверхностные впечатления. Пожалуй, так живёт большое количество людей: знали друг о друге поверхностно, так, чтобы меньше надо было запоминать и лишний раз не мучиться, вспоминая, у кого какие проблемы. Но порой бывали и те, кто знал самого себя не менее поверхностно. Очередная пустышка этого мира, как не гниющая бутылка из-под кока-колы – такие люди тоже не гнили, но и не цвели. Просто существовали, как воздух – пусто, бессмысленно и совершенно бесполезно.
Филис с некоторым удивлением глядела на меня, явно не ожидая такой большой речи от меня и с таким глубоким смыслом и правдой. Большим пальцем руки она теребила свои фенечки и задумчиво посасывала Чупа-чупс, временами громко причмокивая на весь пустой полутёмный коридор.
– Да, ты права, – улыбнулась после долгого молчания она. – А ты бы хотела, чтобы мы наконец-то стали подругами?
– Не знаю, – я с подозрением покосилась на неё, вспоминая её сегодняшнее причудливое поведение. – А ты сама хочешь?
– Давно уже, – откровенно ответила Филис, и её улыбка стала ещё шире. – В моих снах мы уже давно как подруги.
– Так часто я тебе снюсь? – недоверчиво усмехнулась я и подошла к скамейке.
– Представь, что вещи умеют разговаривать, – сказала вдруг девушка как раз в тот момент, когда я садилась. – «Пожалуйста, сядь мне на лицо…»
– Лучше не представлять, – нахмурилась я, невольно поёжившись от её слов.
– Ты так и не ответила на мой вопрос, – Филис вынула леденец изо рта и стала с интересом разглядывать меня, отчего стало как-то неловко.
