деревьев, возможно, Торен понял бы это. Итак. Не все лишние мысли были лишними. Лучше думать больше. Важный урок. Торен знал, что так оно и есть, но сейчас он чувствовал лишь… вину.

Эрин злобно уставилась на него.

— Я… Ты хоть представляешь, сколько будет стоить ремонт всего этого? Зимой?!

Торен не знал. Всё, что он знал, – это то, что Эрин была зла. Злее, чем когда он случайно начал отрывать половицы для печи. Злее, чем когда он продолжал добавлять соль в суп, потому что она никогда не говорила, когда нужно остановиться. Ещё больше, чем когда она сказала «подай руку» и он ей её дал.

Она действительно злилась.

Торен был готов. Он знал, что происходило, когда он совершал ошибку. Эрин кричала на него, или бросала вещи, или говорила, что ненавидела его. Но на этот раз она ничего не сделала.

Девушка, одетая в плотную зимнюю одежду, смотрела на свой разрушенный трактир, медленно опустившись и сев на землю. Она сидела на снегу, несмотря на то, что Торен знал, что она не любила холод. Она склонила голову, и, когда вновь заговорила, её голос был хриплым:

— Уходи, Торен.

Торен медлил. Он никогда раньше не слышал подобного приказа. Он так же никогда… никогда не слышал, чтобы Эрин говорила подобным образом. Он уставился на её лицо. По её щекам катились влажные капли, замерзая на ветру. Слёзы?

Слёзы.

Это зрелище парализовало Торена. Но сказанные слова застряли в нём. Уходи. Уходить? Куда?

Эрин не смотрела на него. Она просто указала позади себя.

— Уходи. Просто… просто уходи.

Торен не хотел уходить. Впервые он не хотел подчиняться. Но его ноги двигались сами и уводили его прочь. Скелет медленно начал движение, а внутри него…

Она плакала. Так это называлось. Плакать. Она была расстроена; опечалена; уныла; с разбитым сердцем; скорбна; подавлена. Торен понимал эти слова благодаря магии, дарующей ему понимание. Он знал слова, но никогда не знал, что они означали.

До этих пор.

Торен медленно спустился с холма, склонив голову. Дрейк по имени Рэлк и антиниум по имени Клбкч прошли мимо него, не обращая внимания на скелет. Полуэльфийка и два дрейка шли следом, тоже не обращая на него внимания, хотя дрейк-самка бросила на него взгляд и отшатнулась.

Он это проигнорировал. Торен шёл дальше, ничего не видя и не обращая внимания на скользкую землю под собой. Он просто шёл. Размышляя.

Он совершил ещё одну ошибку. Ужасную. Это не было похоже на другие его ошибки. На этот раз он разрушил часть трактира. Он разрушил что-то важное.

Он…

Он заставил Эрин плакать.

Разве это плохо? Это не входило в его приказы. Он просто должен был слушаться Эрин. Подчиняться, защищать и делать неоптимальные задачи. В его инструкциях ничего не говорилось о том, чтобы сделать её счастливой или грустной. Так что это не имело значения.

Так думал Торен, и он старался думать об этом изо всех сил. Но это не помогло. Вид плачущей Эрин и воспоминания о ней беспокоили его так, что он не мог этого объяснить. Это было…

Это неправильно. Так не должно быть. Но так было.

Торен вспомнил о дровах. Он нашёл деревья. Он нарубил дров и оттащил их в трактир. Он всё сделал идеально. Если бы только он подождал. Если бы только он не попытался поджечь их.

Если бы…

Торен споткнулся и упал. Он огляделся. Где он? Вокруг только белый снег, холмы и долины. Где-то на равнинах. Он заблудился. Но это не имело значения… он всегда мог найти Эрин снова. Он был привязан к ней.

Но он ей не нужен. Она сказала ему «уходи».

Надолго? Навсегда? Торен не хотел уходить. Но он должен был. Таков приказ. Это была одна из трёх вещей, которые он помнил.

Голос звал его. Юг. Он помнил слова.

«Восстаньте ещё раз, из тьмы. Придите ко мне, моя вечная армия. Соберитесь и знайте, что время вашего возвращения близко».

Торен услышал эти слова после смерти Шкуродёра. Скелет помнил это, голос в своей голове. Он звал остальных, всю остальную нежить. Они вышли по команде, вынося магические мечи, щиты и странные предметы, светящиеся силой, из руин. Неся их на юг.

Должен ли Торен идти на юг? Это не был голос его хозяйки. Но голос этот всё ещё взывал к нему, он по-прежнему не мог его забыть. Это было заманчиво. Так заманчиво. Эрин он стал не нужен, а значит, он должен был уйти. Он только заставлял её грустить и злиться.

Эта мысль приходила к нему только в самые тёмные часы ночи, когда нечего было делать.

Зачем он всё это делал? Почему он должен был повиноваться зову в своей голове? Это всего лишь слова. Почему они должны его связывать?

Голос звал его. Он должен идти.

Торен начал идти на юг, прочь от трактира, прочь от Эрин. К голосу. Голос даст ему цель, он был уверен. Но он остановился.

Просто…

Торен был [Воином-Скелетом] 11-го Уровня. Так говорил ему голос в голове. Но он так и не удосужился это запомнить. Это было неважно. Торен помнил только три вещи. Первое – это приказ, связавший его с этим миром. Второе – голос, который шептал ему, который говорил с целым континентом и призывал мёртвых.

Третьей вещью была музыка.

Он слышал её в тишине своего разума. Она доносилась до него даже тогда, когда никто не говорил, когда Эрин злилась или Торен сражался. Это было не то, что Торен мог контролировать.

Раз за разом он пытался остановить звук. Он бросался с крыши трактира, засовывал череп под воду, чтобы рыба укусила его за голову. Он бил себя снова и снова, но музыка продолжала звучать.

Она начиналась со слабых ударов по струнному инструменту. Странный звук, которого Торен никогда раньше не слышал; ритмичное пение. А потом раздавался мужской голос.

Когда Эрин пела эту песню, это был её голос. Но Торен слышал и другой голос, и теперь он звучал у него в голове.

Нежное пение, становящееся всё громче. А потом слова.

«Somewhere, over the rainbow. Way up high…»

Они эхом отзывались в его душе. Голос пел Торену, рассказывая ему о месте за радугой. О месте… где мечты могли сбываться.

«How to be brave. How can I love when I’m afraid»?

Фортепиано. Скрипки. Для всего этого у Торена не было слов, потому что он никогда не слышал их