— Конечно, мне есть что сказать! — вопит Лайсэн. — Вы, госпожа, строите из себя святую, а сами стоите на костях! На костях тех несчастных, которые погибли двести лет назад в битве на власть. А Вы получили трон так просто, по счастливой случайности… Вам слишком повезло, Вам не понять, каково быть обделенным! Вы обвиняете меня в измене? Но позвольте напомнить Вам и всем собравшимся. Когда то же самое сделал Ваш любимый брат, Вы возвели его на престол и поклонялись ему шесть лет!

У меня подкашиваются ноги. Рана вновь дает о себе знать сильной болью. Этого придурка нужно как-то остановить, но меня хватает только на то, чтобы стоять на ногах и сохранять спокойствие. Впрочем, мне слова не давали, и я молчу.

— Что сделал мой брат?.. — спрашивает она растерянно.

— То же, что и я. Только господин Дэмьен оказался умнее и довел желаемое до конца, — Лайсэн усмехается. — И все сделали вид, будто ничего не заметили, побоялись пасть жертвой его гнева. Мой брат не умер своей смертью, его отравили!.. И всех тех, кого он якобы заразил желтой болячкой, тоже отравили.

— Я не верю. Это клевета и ложь.

— Ах, не верите! Что ж, спросите у своего любимого раба. Он его сообщник! — Лайсэн злорадно усмехается, наконец добравшись до сути своих речей. Нет смысла обвинять мертвого, зато он может напоследок меня втоптать в грязь.

Мне кажется, будто все слышат стук моего сердца. Люди уставились на меня… Сотни любопытных глаз жаждут правды, и каждое движение может меня выдать. Я нахожу в толпе Крэйна: он напуган, держит руку на груди. Я не могу подвести его. Наверняка Лайсэн ожидает, что я в растерянности невольно во всем сознаюсь, но нет, я не дам ему разрушить свою жизнь.

— Если Вы верите собственным словам, — говорю я, собравшись, — почему Вы вспомнили об этом только сейчас? Почему не огласили свои подозрения раньше, не предоставили свидетелей и доказательства? У Вас хватило бы влияния, чтобы их раздобыть, если это все правда.

— И Вы ему верите?!

— Верю, — отвечает Ларрэт уверенно и громко, чтобы все слышали.

— Он обманывает Вас долгие годы, а Вы возносите его на небеса! Где это видано, чтобы жалкий прислужник занимал мое место?! Как Вы смеете дарить ему второй ранг, мой ранг?!

— Довольно, — говорит Ларрэт сердито. — Я не вижу ни одной причины слушать того, который сгорает от зависти. Стража! Приказываю исполнить наказание!

На последнем дыхании Лайсэн кричит о том, какая же я тварь и что я не заслуживаю ни капли того, что имею. Нет бы раскаяться или хотя бы обменяться парой слов с сыном, который стоит на коленях совсем рядом и вынужден смотреть, как убивают родного отца прямо на его глазах. Печальное зрелище. Еще печальнее узнавать в нем Дэмьена. Перед лицом смерти они поразительно похожи друг на друга. Вместо того, чтобы прожить последнее мгновение с честью, они жалеют об утраченной власти. Неужели Нора думает, что и я умру таким же?

Я думал, Ларрэт отвернется, чтобы не видеть кровь, но она не двигается места до момента, пока не унесут тела пораженных. Она не замечает меня, все ее внимание приковано к площади.

Сердце все так же лежит в груди тяжелым камнем и бьется так сильно, будто хочет покинуть бренное тело. История, которая почти забылась, вновь всплыла наружу. Да, госпожа мне поверила (по крайней мере, поддержала меня прилюдно, что очень важно), но что подумала она на самом деле? Кому поверили другие? Неужели мне жить с этим грузом до конца своих дней?..

Глава 11. Выбор

Я запираюсь у себя и прокручиваю в мыслях сегодняшний день. От предсмертных откровений Лайсэна до сих пор мурашки по коже. На самом деле, бояться нечего. Пока Ларрэт на моей стороне, меня никто не осудит. Разговоры о моей причастности к смертям в замке стихнут достаточно быстро, даже если бездействовать. Проблема не в этом, а в том, что мне в очередной раз напомнили: между мной и Ларрэт — стена. Мне придется из раза в раз переступать через себя, чтобы не признаться ей. И с каждым годом будет труднее молчать.

Кто-то стучит в мою дверь.

— Да? — спрашиваю, сделав перед этим пару глубоких вдохов.

— Это я. — Я узнаю голос Айрона и открываю. — Она уснула, решил к тебе зайти. Ты как?

— Так себе, если честно.

— Думаешь о том, что сказал Лайсэн?

— А как не думать.

— Знаешь, посплетничают и забудут. Если слушать все, что о нас говорят, с ума сойти можно. — Он садится у порога. — Людям не угодишь. Они всегда найдут способ оправдать чужие заслуги кровью или удачей… У меня второй случай. Много ли хорошего ты слышал обо мне, пока я не вернулся во Дворец? Называли пьяницей, бездельником. Кем еще?

— Они не правы. Ты уже всем все доказал.

— Я наместник не потому, что заслуживаю этого, а потому что моя жена королева. Да, я всегда хотел показать всем, что чего-то стою, но они правы, мне просто повезло. В чем бы я ни преуспел, я обязан этому своим положением. — Айрон весь поникший, а его редко увидишь в плохом настроении.

— Ты поругался с отцом? — В душе я все же радуюсь, что мы говорим не обо мне.

— Да не совсем. — Он открывает бутылку с водой и делает пару глотков. — Но кое-что не так. Он выглядит неважно. Особенно после того, как потерял свою преемницу, Йэнн. Совсем расклеился. Мне кажется, он серьезно болен.

— Ты уговорил его показаться лекарю?

— Да без толку, он их к себе не подпускает, на дух не переносит. И обвиняет во всем меня. Говорит, будь я толковым, он бы так не убивался. Знаешь, я кое-что решил. Я вернусь в отдел, и попробую как-то привыкнуть, пока отец еще держится.

— Оставишь Восток?

— Не знаю, смогу ли совмещать. Наверное, не получится.

— Ну, зато Цвэн будет счастлив…

— Надо же иногда радовать стариков, а? Можно бесконечно что-то доказывать остальным, но в один момент все это становится таким ничтожным. Жаль, что я понял только сейчас. Я сообщу отцу завтра.

— Ладно. Думаю, ты поступаешь правильно.

— А как насчет твоего старика? Он так и не согласился возглавить этот ваш Орден?

— Крэйн считает себя слишком старым для чего-то нового.

— Все мы в шестьдесят будем так думать.

— Если доживем.

— А что касается Норы, я бы оставил ее здесь. Сложно ей