— Спасибо вам огромное, — поблагодарил Вадим.

— Мы должны ехать, — металась по палате Ирка. — Прямо сейчас.

— Мы обязательно поедем, — обнял её Вадим. — Но завтра, Ир. — Поднял её лицо за подбородок. — Думаю, его там уже нет. Но мы его в любом случае найдём. Теперь уже точно.

Оставаться в больнице Кейсаней больше не было смысла, тем более врач Вадима дал добро на выписку. Получив рекомендации, упаковку таблеток и специальный бандаж для руки в подарок, Вадим залез в их охраняемый пикап и поехал с Иркой на пляж.

Там их уже дожидался Мух.

— Мы всё узнали, — пересказала Ирка им с Констанц историю врача.

— Ну тогда я просто дополню, — кивнул Мухаммед. — Я нашёл и мальчика, и деда. Старик был в госпитале Кейсаней в тот день с сыном. Отца Нура серьёзно ранило в том теракте, к сожалению, он не выжил. И дед видел твоего мужа.

Ирка вздохнула.

— Мне очень жаль. Ты спросил, может?.. — начала было она, но Мух перебил.

— Нет, дед сказал, ему не надо никакого вознаграждения. Пусть живут они бедно, но честно. И помочь женщине, потерявшей мужа — его долг.

— Но я надеюсь… — снова начала Ирка.

— За кого ты меня принимаешь, Принцесса? — возмутился Мух. — Ну, конечно, я купил деду мешок риса, два мешка макарон, мешок сахара, бутыль масла, ну и так по мелочи. Нур мне подсказывал, — подмигнул он мальчишке, тихо сидящему в сторонке. — Думаю, лучшим подарком для них будет узнать: ты нашла, что искала. И не только для них. Ты позволила этим детям понять главное: никогда не сдавайтесь!

— Ну, ещё рано…

— Ну нет, — снова перебил Мух. — Уже можно. Уверен, вы его найдёте. Ну что, пёс, — посвистел он, подзывая к себе щенка. — Поехали домой?

Он подхватил мелко подрагивающего и повизгивающего от радости щенка на руки, а не сводящая с него глаз пятнистая сука просто пошла следом.

— Мать, — улыбнулась Ирка.

И только сейчас увидела: на щербатой стене мелом была нарисована она с почтальонской сумкой, их песочный город и написано по-русски «Никогда не сдавайтесь!»

— Ну на самом деле я хотел написать «Не ссать!» — засмеялся Мух, которого они пошли провожать до лодки, — но жена меня отговорила.

— Спасибо! — кивнула Ирка Констанц. Та развела руками: «Эти мальчишки!»

И они ещё долго стояли с Вадимом на пирсе, пока белая точка катера не исчезла в море.

Глава 40

«Деревня Хава Абди в Сомали возникла как лагерь беженцев, спасавшихся от Гражданской войны, — зачитывала Ирка с экрана статью из интернета. Они ехали в деревню Мамы Хавы. — Основатель больницы — доктор Хава Абди Диблааве никому не отказывала в гостеприимстве, но ставила два условия: никаких племенных различий, здесь все равны. И ещё одно правило действует в деревне — жену бить нельзя, как бы тяжела ни была жизнь. Все, кто выполнял эти правила, получали землю в пользование, воду, еду и медицинскую помощь.

Медицину Хава Абди Диблааве изучала в Советском Союзе, где бесплатно училось множество африканских студентов. Вернувшись на родину, она стала первым и единственным на весь Сомали акушером-гинекологом и в 1983 году открыла собственную сельскую клинику на принадлежащем её семье земельном участке. Попутно она развернула сельскохозяйственную деятельность, доходы от которой позволяли оказывать медицинскую помощь бесплатно.

Именно этот акцент на независимость и самообеспечение помог пережить долгие годы безвластья и хаоса в стране. За это время больница разрослась, сейчас в ней четыреста коек и невероятно низкий для Сомали уровень смертности – 1% среди матерей и 4,3% среди новорождённых.

Доктор Хава, которую сомалийцы любовно называют Мама Хава и «сомалийская святая» в 2012 году была выдвинута на Нобелевскую премию мира. Ей помогали две дочери, которые пошли по стопам матери, тоже стали врачами и после её смерти управляют и больницей, и деревней».

— Её как-то даже брали в заложники террористы, заставляли отдать землю, — добавила Ирка от себя. — Но в её защиту выступило девяноста тысяч человек и даже террористы сдались и отстали.

Ирка весь вечер разговаривала с Инной, проработавшей в больнице Мамы Хавы больше года. Инна звонила своим коллегам, расспрашивала, договаривалась, перезванивала.

Они с Вадимом ехали не наудачу — доктор Деко, дочь Мамы Хавы и глава больницы уже ждала их. Она тоже говорила по-русски, потому что тоже обучалась в России и тоже на гинеколога. Лично встретила, лично проводила, лично дала распоряжение — рассказать, кто что знает.

Медсестра, что знала, к сожалению, была на операции и, едва вышла, уже торопилась на следующую — персонала в клинике на такое количество пациентов явно не хватало, поэтому у них было всего несколько минут.

— Да, конечно, я его помню, — сказала Вика, молодая женщина, что приехала работать в Сомали из Новосибирска. С Инной они разминулись. Инна уехала перед Новым годом, Вика приехала после, а Петька попал в госпиталь в конце февраля. — Ожоги, три пулевых ранения: в шею, грудь и в ногу, но, к счастью, все три не смертельные. Мы его подлечили как смогли. Я отправила два письма. А потом за ним прилетела женщина и его забрала.

— Женщина?! — переспросили Ирка с Вадимом хором.

Сердце пропустило удар. Ирка уточнила:

— Молодая?

— Нет, — покачала головой медсестра. — Лет сорока пяти, может, постарше. Русоволосая. Русская. Ну, говорила она, по крайней мере, по-русски без акцента.

— А куда? Забрала? — удивился Вадим. — И как? У него же не было никаких документов.

— Этого я не знаю, — оглянулась медсестра. Её окликнули. — Простите, мне надо идти, — улыбнулась виновато. У нас тут, — она покачала головой…

— Ад? — подсказала Ирка.

— Да, очень много работы, — Вика кивнула и пошла.

— Подождите. Вы сказали, что отправили два письма, — догнала её Ирка. — А куда?

— Да, письма. Из-за ранения в шею говорить он не мог, поэтому писал. Я привезла ему два конверта, а потом передала письма через Красный крест — с ними было надёжнее. Волонтёры Красного креста приезжали с вакцинами, делали детям прививки. Первое письмо было в Россию, в Хабаровск, это я точно помню, второе — в Испанию, но город