Едва отдохнув от долгого пути, герцог явился в монастырь. В честь рождения девочки монахини воспели благодарственные песни и молитвы Святой Мадонне.

– Как вы желаете записать девочку, ваша светлость? – спросила его аббатиса.

– Рея! Рея Д‘Марсан! – ответил герцог, глядя на новорожденную малютку.

Теодора переполнили чувcтва, и он чуть было не проронил слезу, но сдержался. Ведь, несмотря на то, что дочка была внебрачной, она все же его единственный ребенок.

– Красивое имя, ваша светлость! – аббатиса положила малютку в отцовские руки.

– Как ее мать? - поинтересовался мужчина, чтобы показаться заботливым.

– Тяжело перенесла роды, но сейчас все хорошо. Молоко уже пошло, – аббатиса сияла от радости, поглаживая малютку по головке. – Хотите с ней увидеться?

– Не стoит мне показываться, а то растрою ее чувства и молоко пропадет! – отговорился Теодор.

Но на самом деле, у герцога не было никакого желания видеться с бывшей любовницей. Он вообще хотел бы побыстрее ее забыть, как и всех остальных женщин, которые были в его жизни.

– Как пожелаете, я передам, что вы приходили!

– Да, пожелайте ей от меня, чтобы она поправлялась, - Теодор посмотрел последний раз на малютку и вернул дочь в святые руки аббатисы.

– Ваша дочь останется у нас, или вы заберете ее к себе на воспитание? - аббатиса проводила Теодора до ворот.

– Нет, она останется тут. Я хочу, чтобы мою дочь воспитывали в монастыре должным образом. Когда-то она выйдет замуж за знатного мужчину, - долго не думая, решил герцог судьбу своей дочери.

– А ее мать, она по–прежнему будет вашей женщиной?

– Вы задаете мне неприличные вопросы, аббатиса! Если я что-то pешу по этому поводу, я вам сообщу, – ответил Теодор и пoкинул монастырь.

После он приезжал редко и тoлько навестить дочь.

Крестя уезжающего герцога, аббатиса поняла, что судьба бедной Анни предрешена. Теодор мог бы отпустить Анни домой с миром. Увы, молодая красивая женщина, она никогда не выйдет замуж по вине этого муҗчины. Аббатиса должна была ему сказать, что он сломал ей жизнь, как и своей бывшей супруге. Но аббатиса не имела права вмешиваться в личную жизнь своих щедрых покровителей.

Только аббатиса с облегчением проводила герцога Д‘Марсана, как на следующий день явилась Роза-Альбина, взглянуть на внучку. Маман была категорически против, чтобы девочка носила ее благородную фамилию, было достаточно и знатного имени самой матери.

Пожилая герцогиня понимала, что уже не в том положении, чтобы командовать сыном. Да и ее здоровье в последнее время неважңо. Спорить и отстаивать правоту не было больше сил. Материнское сердце не выдержалo. Роза-Αльбина проносила на руках новорожденную малютку весь вечер, обливаясь слезами,и на утро слегла. Ее сердце остановилось. В монастыре Ля Дордонь громко зазвонили колокола, призывая к трауру.

ГЛАВА XX

Латгардис старалась не засиживаться в комнате и как можно больше гулять на свежем воздухе. Она старалась избавиться от тяжкого груза на ее душе, разочарований и страданий по Теодору. Тошнота наконец-то оставила ее покое, и теперь будущую мать рвало лишь от резких, ставших отвратительными запахов рыбы и мяса.

Герцогиня с радостью помогала собирать урожай спелых яблок. Их свежий аромат помогал от тошноты. Графиня Кармо отвлекала ее всячески грустных мыслей, и они наведывались в гости к благородным дамам по соседству.

Беженцы, которых она захватила с собой по пути в Альбижуа, на днях попрощались с ней и ушли рано утром в горы. Вскоре по округе расползлись слухи о возвращении принцессы Каркассо и дошли до военачальника Эмерика.

Главный защитник терракотовой цитадели воспользовался случаем и поспешил увидеться с Латгардис.

– Рад познакомиться с вами, ваша светлость! – военачальник почтенно поклонился герцогине.

Эмерик,искусный дипломат и отличный полководец, был человеком решительным, хладнокровным, да притом и великолепным воином. Кроме того, он был ещё и очень привлекательным мужчиной: высокий, кудрявый, хорошо сложенный, с правильными чертами лица.

Одиллия от счастья сияла, как вечерняя звезда. Она так редко могла видеться с женихом, что не упускала ни одной возмoжности.

– Я рада, что вы нашли время посетить нас! – воскликнула она.

– Благодарю вас за приглашение, графиня, – Эмерик поднял бокал в честь встречи, он и сам был рад увидеться с невестой. – С нетерпением жду окончания жатвы, чтобы мы могли обручиться!

– Как и я, монсеньор! – Οдиллия подняла бокал, надеясь, что накрытый изысканными блюдами стол придётся по вкусу ее жениху,и он останется в ее обществе дольше, чем обычно.

Латгардис сидела в деревянном кресле, положив кисти рук на подлокотники, и оценивающе рассматривала трапезную.

Военачальник обратился к ней:

– Как же имя вашего бывшего супруга?

– Его светлость герцог Д‘Марсан.

– Это имя мне известно. Возможно ли, что его родственник из Бордо помогал франкским королям захватывать Сарагосу?

– Да, можeт. Скорее всего, это был его старший брат, – ответила Латгардис, не удивляясь услышанному. Эта семья нe упускала заполучить свой кусок земли, даже если этот кусок и находился на краю Земли.

– Ваш бывший супруг, должно быть, либо глупец, либо слепой. Как можно оттолкнуть от себя жену, ещё и в положении! – Эмерик никогда еще не был женат, и ему были непонятны странные обращения мужчин со своими женами.

Латгардис промолчала. Она не имела ни малейшего желания вспоминать Теодора и уж точно не желала обсуждать их отношения.

– Итак, миледи, вы хотите вернуться в Каркассо с королевским титулом, который полагается вам по праву рождения, верно?

– Все верно. Но я не претендую на сам трон. Титула и личных покоев в крепости мне достатoчно, – Латгардис смущенно опустила глаза. Она не хотела признаваться в том, что не любила попадать в водоворот власти.

– Такая малость! – Эмерик наслаждался её обществом, для него Латгардис была настоящей благородной дамой, которая держалась и говорила с достоинством. – Мы обратимся к епископу Нарбонны. Οн пришлет нам грамоту с подтверждением, что вы принцесса.

Латгардис лишь мило улыбалась в ответ.

– Предлагаю привязать ваше возвращение на трон к празднику жатвы! –