Шрифт:
Закладка:
Подойти к борту шхуны Воробьёв не мог, опасаясь повредить винты. Было слишком мелко. Пришлось переправлять раненых на шлюпках. Раненые быстро забили все микроскопические кубрики и каюты «малого охотника», заняли верхнюю палубу. Что делать с остальными?
У берега обнаружили водолазный бот. На него погрузили находившихся на пляже. Загрузили до отказа три шлюпки. Все это хозяйство взяли на буксир и пошли обратно на рейд.
Снова стали искать «Минск». Сначала казалось, что его обнаружили, но затем выяснили, что это «Ленинград». Лидер вёл огонь по берегу и подойти к нему было нельзя. «Минск» обнаружили ближе к берегу. Корабль стоял, вздрагивая от поворачиваемых турбин, готовый в любой момент дать ход.
Импровизированная флотилия Воробьёва появилась на рейде в тот момент, когда в артиллерийском обстреле рейда возникла какая-то непонятная пауза. Немцы то ли пили кофе, то ли разгружали боеприпасы. «Минск» также не принял раненых, приказав Воробьёву сдать их на тральщик и эсминец «Скорый», стоявший на катере чуть мористее. Не успел Воробьёв отойти от лидера, как на рейд снова посыпались немецкие снаряды.
07:25
Глядя на поднимающиеся то тут, то там столбы воды от немецких снарядов, старший лейтенант Воробьёв повёл свою санитарную флотилию к указанному тральщику. Но прежде чем МО дошел до него, тральщик неожиданно дал ход и ушёл куда-то в сторону острова Найссаар. Второй тральщик под сочный мат какого-то старшины принял раненых со шлюпок и бота, но тут же дал ход, чуть не опрокинув «охотник», и тоже ушёл к Найссаару.
— На «Скором»! — завопил в рупор Воробьёв. — Примите раненых!
Эсминец уже снялся с якоря, начав маневрирование под обстрелом, но видимо в призыве Воробьёва было столько горечи, что капитан 3-го ранга Баландин, невзирая на обстрел, приказал застопорить ход и закричал Воробьёву в мегафон:
— Подходи к борту, быстрее перебрасывай!
Подскочив к борту «Скорого» и перебросив на эсминец швартовые концы, Воробьёв начал передавать раненых, которыми был буквально набит его маленький катер.
— Шевелитесь, шевелитесь! — торопил в мегафон Баландин, с тревогой поглядывая на встающие по рейду водяные столбы.
Матросы Воробьёва делали все, что в их силах, перебрасывая тяжелораненых на эсминец. Корабли мотало на волне, било друг о друга, «малый охотник» то проваливался вниз, то его палуба поднималась выше палубы эсминца.
Порой раненых просто кидали на палубу «Скорого». Они кричали и ревели от боли, а находившиеся без сознания шлёпались на настил молча и страшно, как манекены.
Упавший вблизи снаряд накрыл водяным столбом и катер и эсминец. Стоявших с кранцами матросов сбило с ног. Тут же вблизи грохнул ещё один снаряд.
— Отваливай! — заревел в мегафон командир «Скорого». — В вилку берут! Видишь?
Воробьёв не успел дать команды «Отдать швартовы», как на полубаке «Скорого» сверкнула яркая вспышка, эсминец тряхнуло, катер подбросило, над головой Воробьёва засвистели осколки.
Он не успел ещё сообразить, что в «Скорый» попал снаряд, как эсминец дал ход, волоча МО за собой.
С треском лопнули швартовы, катер развернуло и бросило под форштевень «Скорого». Раздался страшный треск проламываемого корпуса, «охотник» отшвырнуло в сторону и отбросило в кильватерную струю эсминца. На какой-то момент Воробьёву показалось, что катер сейчас опрокинется.
Наконец удалось запустить двигатель и осмотреть повреждения. Борт «охотника» был проломлен как раз напротив восьмиместного кубрика, заполненного ранеными, которых так и не успели передать на эсминец. Раненых залило водой. Хорошо еще, что МО был деревянным и плавал как пробка, а то бы и утонули. Необходимо было срочно подвести под пробоину пластырь и куда-то сдать раненых, двое из которых уже умерли, раздавленные форштевнем «Скорого».
Направляясь к берегу, Воробьёв заметил, как с кормы лидера «Минск» клубами поднимается чёрно-желтый дым. Лидер, видимо, также получил попадание.
07:40
С мостика «Виронии» адмирал Пантелеев ясно видел, как стена воды от разрывов падающих снарядов поднялась вокруг лидера «Минск» и эскадренного миноносца «Скорый». Оба корабля прекратили огонь и, отчаянно маневрируя, начали уходить из-под обстрела.
Стоявший рядом с адмиралом сигнальщик, не отводя бинокля от глаз, отрывисто докладывал: «Минск» — накрытие. «Скорый» — попадание. «Минск» — попадание. «Скорый» — ещё одно попадание».
Сердце у Пантелеева сжалось. По плану перехода он должен был поднять свой флаг именно на «Минске», командуя силами прикрытия. Неужели на кораблях случилось что-нибудь серьёзное и их придется оставить в Таллинне, предварительно взорвав?
Ещё до рассвета Пантелееву поступило донесение, что транспорт «Тобол» так и не встал под погрузку к назначенному месту в Купеческой гавани.
Купеческая гавань находилась не только под артиллерийским, но уже и под миномётным огнем. Телефонной связи не было, и адмирал решил сам отправиться на поиск пропавшего транспорта. На причале начальника штаба флота ждал «газик». Вскочив в машину вместе с ординарцем, адмирал приказал ехать в Купеческую гавань.
Всё вокруг было окутано дымом и пылало. Местами машина проскакивала прямо через стену огня. Мостовые, некогда удивлявшие всех прибывших из России своей изумительной чистотой, были засыпаны грудами щебня, обломков и битого стекла. Повсюду чернели остовы сгоревших автомашин и трамвайных вагонов. Оборванные трамвайные провода свисали с накренившихся столбов...
В Купеческой гавани на причалах рвались мины. Пантелеева удивило, что над головами свистели пули. Он не мог сообразить кто стреляет. Впечатление было такое, что вся Купеческая гавань охвачена пламенем. Резервуары с горючим были разбиты, кругом разливалось огненное море. Из воды торчал хобот затонувшего плавкрана. В воздухе было горячо и душно. Но самое удивительное: в гавани не было ни одного судна. На пирсе стояло несколько сгоревших санитарных фургонов.
К счастью, в этот момент из-за какой-то разбитой постройки выскочила «эмка» доктора Смольникова, который доложил адмиралу, что грузившие раненых транспорта «Луга» и «Элла» были вынуждены по причине сильного обстрела отойти от причалов и встать на рейде, где и продолжают принимать раненых с плавсредств. Из-за сильного волнения работа проходит очень медленно. Не хватает плавсредств и средств погрузки на рейде. Но другого выхода на было.
На «Луге» от близкого попадания снаряда посыпались стекла на ходовом мостике, легко ранив капитана и ещё несколько человек. На транспорте «Элла» попаданием снаряда повреждена уключина одного из трюмов. Кроме того, взрывами мин на пирсе уничтожено несколько санитарных фургонов и фур. Убиты санитары и раненые. Комендант порта приказал всем транспортам встать на рейде или переходить в Минную гавань.
Только врождённая интеллигентность помешала адмиралу Пантелееву
