Поставить удовольствие на первое место – это способ поддержать свою способность чувствовать себя хорошо.

Что я имею в виду?

• Я имею в виду, что хаотичность жизни не делает нас плохими.

• Я имею в виду, что надо позволить себе не всегда быть правыми.

• Я имею в виду, что надо вспоминать о том, кто мы, когда мы забываем о своей правде.

• Я имею в виду, что идеальность или завершенность никогда не были целью.

• Я имею в виду, что среди беспорядка нужно видеть хорошее в себе.

• Я имею в виду, что нам нужно признавать свою человечность во всем, вместо того чтобы обесценивать себя в тяжелые моменты.

• Я имею в виду, что можно и посмеяться, когда внезапно известная субстанция залетает в вентилятор.

• Я имею в виду уважение к тому, что мы постоянно учимся и переучиваемся.

• Я имею в виду: можно признать, что мы проживаем свои старые истории, но с любопытством, а не осуждением.

• Я имею в виду, что если вместо любопытства мы проявляем критичность, то стоит простить себя.

• Я имею в виду, что можно позволить процессу создания новых историй не следовать четкому, прописанному плану.

• Я имею в виду, что нас ждут и легкие, и тяжелые времена.

• Я имею в виду, что хаос – часть нашей человечности, а не повод себя стыдить.

Принятие беспорядка требует от нас перестать считать наши промахи или ошибки доказательством того, что мы ущербны. Это значит, что мы без осуждения готовы преодолевать неуверенность и неизвестность. Мы знаем: жизнь не обязана изменяться или выглядеть определенным образом, она постоянно преображается и часто непредсказуема. И мы можем согласиться с тем, что порой наши старые истории возвращаются, но не будем считать это шагом назад. Это значит, что наши бесконечные ожидания следует отпустить и полностью принять то, что есть. Это значит, что мы знаем: мы и так на своем месте, мы и так что надо. Я часто напоминаю об этом моим клиентам, особенно Джен.

«Ого. Не думала, что смогу когда-нибудь позволить увидеть себя в таком виде», – однажды сказала Джен на сессии. Она объяснила мне, что в начале наших встреч лгала: говорила, что счастлива, хотя это было не так. Но теперь она плакала. «Мне тяжело, когда вы видите меня в таком состоянии». Джен обнаружила, что делиться правдой о себе настоящей невероятно сложно. Я похвалила ее за смелость. Я рассказала ей, что мы очень часто скрываем части себя, которые признали неправильными, плохими, испорченными. Я напомнила Джен: обычно именно те части, которые мы прячем, особенно нуждаются в том, чтобы их увидели, – в напоминании, что и им тоже есть место.

По мере того как Джен разбиралась в истории своего перфекционизма, она начала замечать его повсюду. В том, что она ела тщательно отмеренные порции блюд, что приходила на занятия на несколько минут раньше, готовая доказать, как много она знает, в том, что она поддерживала идеальную чистоту в своей квартире, что не позволяла увидеть свои от природы кудрявые волосы, ведь кто-то сказал ей, что это неряшливо; в том, что она отказывалась от помощи, даже если не чувствовала себя полностью компетентной… Ее история управляла так многим в ее жизни, мешая ей проявлять свое полноценное, хаотичное, сложное и невероятное «я».

«Эта потребность в идеале исходила не от меня, – призналась Джен. – Я не создавала ее. Это был кто-то другой. А я просто послушалась».

Джен начала проявлять больше человечности на наших встречах. Вместо того чтобы ограничивать себя и следить за своим имиджем, она подпустила меня ближе. Она перестала пытаться меня впечатлить. Она позволила себе делиться болью, а не достижениями. Она дала себе разрешение плакать, не прося прощения. Она позволила себе быть честной, пусть это было сложно. Она позволила увидеть себя в хаосе. «Беспорядок – это тоже хорошо, – напоминала я ей. – Вы достойны, даже когда совершаете ошибки». Я действительно признавала и уважала ее промахи, чтобы показать, что ей безопасно быть той, кто она есть, что я вижу ее ценность, несмотря на все это. Потому что я и правда так считала.

В истории Джен принятие беспорядка проявилось как разрешение открыть свою неидеальность, простить себя за неизбежные ошибки, быть готовой попросить о помощи, когда в ней нуждаешься, позволить увидеть свой истинный образ и вспомнить правду о том, что она хороша, даже если ошибается, – как и все мы.

Жасмин приняла беспорядок немного иначе. Для нее это означало найти в себе смелость сказать «нет», то есть напоминать себе снова и снова, что она не должна отказывать себе в своих нуждах, чтобы быть хорошей, – как и все мы. В моей истории принятие беспорядка означало, что я принимаю свои неуверенность, горе, сомнения, страх, колебания, ошибки, забывчивость – все, что я делаю неидеально. Оно означало принятие как моего профессионального «я», так и моего совершенно человеческого «я». Я напоминала себе: беспорядок – естественная часть жизни человека, и это верно для всех нас.

Я искренне верю, что принятие беспорядка изменило мою жизнь. Когда я только начала работать над собой, я была так потеряна, сбита с толку, не верила в то, что я делаю или почему. Я думала, что это целительное путешествие поведет меня по прямой, ясной дороге, но она больше напоминала лабиринт. Однако постепенно я осознала, что задача не в том, чтобы достичь какого-то пункта назначения или результата. Не в том, чтобы делать все идеально, во всем разобраться, найти то единственное, что меня спасет, или побыстрее перемотать пленку процесса, который занимает всю жизнь. Задача – признать, что с беспорядком всё в порядке.

Практика принятия беспорядка напоминает принятие поражения. Мы отказываемся от идеи контроля. Но когда мы больше не знаем, что будет дальше, мы видим, что с неуверенностью приходят возможности, сюрпризы, шансы, что все может обернуться даже лучше, чем мы предполагали.