– Я главный, – встал я навстречу. – Доктор медицины Баталов, к вашим услугам. Проходите, присаживайтесь, мадам…

– Третьякова Лидия Гавриловна, – торжественно объявила себя пришедшая. – Вдова товарища министра земледелия и государственных имуществ!

– Какое у вас ко мне дело, госпожа Третьякова?

– Я проживаю в этом доме, во второй квартире!

– Очень приятно, соседи, значит. Я – в седьмой.

– Кто вас хоть пустил? У нас тут только пристойные люди проживают!

Ничего у нее заходцы с самого начала. С трудом сдержался:

– Вот так вышло, что пустили. Чем могу быть полезен?

– Я требую, чтобы вы освободили наш дом от своего присутствия!

Ого, да тут опасная общественница. Делать ей нечего, вот энергию и направляет на всякие непотребства. Даже разговаривает с традиционно летящими изо рта брызгами.

Та самая похмельная астенизация привела меня в состояние легкого пофигизма и желания слегка похулиганить. Главное, чтобы жертва сама отрезала себе пути к отступлению. А то сейчас обрисуй ей весь расклад, скажет, что поздравить зашла.

– Вы – банда жуликов! Я требую, чтобы вы убрались из нашего дома! Как тут тихо и спокойно было! Развели содом и гоморру! Заразу в дом тащите! Я это так не оставлю! Сейчас же напишу жалобу в полицию! И домовладельцу! Да я до его величества дойду!

– С полицией не знаю, вам придется самостоятельно разбираться. Домовладельцу? Слушаю вас. Потому что дом приобретен мною. Что касаемо его императорского величества, то не далее как вчера император вручил мне орден, в том числе и за эту нашу работу.

Я погладил крестик награды, на который до сих пор вдова товарища министра не обращала внимания. Впрочем, сейчас ее тревожило другое. Похоже, типичный приступ «медвежьей болезни». Очень уж громко заурчало у нее в животе после слов о милости с самого верху. Она что-то пробормотала, уже на ходу, и ринулась вон. На первый раз прощу, а будет кровь портить, так у меня рычагов давления на нее гораздо больше.

Выбегая, не в меру ретивая соседка чуть не сбила с ног следующую посетительницу. Нет, решительно надо пресекать эту вольницу. Посадить какого-нибудь цербера, чтобы не мешали рисовать вензеля на конвертах входящей корреспонденции. Когда приеду из Германии, пусть меня встречает секретарь, как у всех нормальных руководителей. Все, решено. Вызову Должикова.

– Здравствуйте, Евгений Александрович, – поприветствовала меня стоящая на пороге дама.

– Госпожа Бестужева! Проходите! Сейчас прикажу подать… Вам чай? Кофе?

Я и вправду был рад ее видеть. Красавицей не стала, но нос под вуалью смотрится вполне пристойно, и лицо не выглядит таким перекошенным. Живой символ нашей нынешней работы. Тот самый камешек, повлекший за собой лавину.

Блин, интоксикация до добра не доводит, я уже думаю, как персонаж третьесортного романчика.

– Нет, ничего не надо. Я к вам заходила на днях, но не застала. Вот сегодня повезло.

– Какими судьбами?

– Была в Петербурге, услышала про вашу больницу и приехала сдать анализ.

– Конечно, сейчас я распоряжусь.

– Вы меня неправильно поняли, Евгений Александрович. Я уже сдала кровь. Приезжала за ответом.

– И? Каков результат? – спросил я.

Хотя вопрос риторический. Судя по улыбке и розовым щекам, всё в порядке. Уж я не знаю, что там делал Дмитрий Леонидович, но ему удалось почти на коленке сотворить какое-то подобие реакции Вассермана. Какая-то бычья кровь обрабатывалась, с чем-то реагировала. Я не специалист, понимать перестал почти сразу. Но метод работал, хотя Романовский отзывался об анализе весьма презрительно, мол, только нужда заставила выпустить в свет такой несовершенный продукт.

– Отрицательный. – Антонина Григорьевна даже полезла в сумочку, дабы продемонстрировать мне бланк.

– Я вас поздравляю! – обрадовался не сказать как. – Позвольте, я познакомлю вас с господином Романовским, который открыл возбудителя болезни и вместе со мной разрабатывал лечение.

– Даже не знаю, стоит ли, – смутилась Бестужева.

– Кузьма! – крикнул я. – Пригласи Дмитрия Леонидовича!

С Романовским мы вчера виделись после награждения, но он только поздравил и сразу вернулся сюда, на Моховую.

– А пока позвольте мне поблагодарить вас за спасение моей жизни, – торжественно произнесла Антонина Григорьевна, доставая из сумочки конверт. – Здесь чек. Я жертвую эти деньги на ваши дальнейшие изыскания. И не вздумайте отказываться. Это от чистого сердца! – И вдруг расплакалась. – Не обращайте внимания, – отмахнулась она, вытирая слезы. – Просто я так рада, вы не можете представить.

Не знаю, кто и как, а я не в том положении, чтобы отказываться от пожертвований. Мечта про миллион обезьян-лаборантов пока таковой и остается.

– Благодарю вас! – Я встал и принял конверт с легким полупоклоном. – Щедрый дар, – добавил, когда достал чек на пять тысяч из конверта.

– Евгений Александрович? – заглянул в кабинет мой компаньон. – Вы заняты? Я позже зайду.

– Нет, заходите. Антонина Григорьевна, позвольте представить вам Дмитрия Леонидовича Романовского, выдающегося ученого, открывшего тот самый микроорганизм. Госпожа Бестужева, наш пациент номер один.

– Наслышан, мадам. Рад знакомству.

Надо потренироваться вот так авантажно шевелить усами. Все встречные дамы мои, если смогу повторить это движение.

* * *

Выпить всё же пришлось. Не шампанского, а бордо. Бутылку «Шато Марго» принес Дмитрий Леонидович. Во-первых, поздравить с орденом. Во-вторых, отметить щедрое пожертвование. Такие суммы если и валяются где-то на дороге, то совсем не на нашей. Имел полное право потратить на певичек, но работа важнее. И в-третьих, за успешное ведение дел. Потому что через час приходят на собеседование еще три врача и сколько-то там среднего персонала. Срочно надо расширяться. Поток пациентов уверенно растет, и цена в пятьдесят рублей, похоже, оказалась слишком демократичной.

Вино, кстати, отменное. Я, конечно, не сомелье, про округлые танины рассуждать не могу, но вот какой-то фруктовый привкус, очень приятный, чувствуется. Куплю себе несколько бутылок, будет что выпить вечером перед камином.

В разгар обсуждения дальнейших перспектив приперся почтальон. При всем уважении к тяжелому труду этих людей я давно испытываю тихую ненависть к носимой им корреспонденции. А тут еще и за телеграмму пришлось расписаться. Некто Ф.А. Девяткин решил сообщить нечто срочное. Я прочитал послание и спрятал бланк в карман.

– Что там? – спросил Романовский. – Плохие новости? Ты побледнел как-то.

– Последствия вчерашних излишеств, – отшутился я. – А новости… С какой стороны посмотреть…

Лиза шифром сообщила о своей беременности.

Глава 17

ДАРМШТАДТЪ. «12-го сентября въ замокъ Вольфсгартенъ прибыла Великая Княгиня Елисавета Ѳедотовна. Туда-же прiѣзжаетъ завтра Великiй Князь Сергiй Александрович».

КОНСТАНТИНОПОЛЬ. «Въ городѣ Годеидѣ, въ Iеменскомъ вилайетѣ, вслѣдствiе страшнаго ливня, произошел обвалъ: засыпано зданiе базара, причемъ погибло нѣсколько сотъ человѣкъ».

ПЕТЕРБУРГЪ. «14-го сентября состоялась торжественная закладка анатомо-хирургическаго музея, учреждаемаго Русскимъ хирургическимъ обществомъ въ память Пирогова».

ПЕТЕРБУРГЪ. «“Свѣтъ”