— Приятно смотреть, как ты с ними общаешься.

— Да, они моя душа. — Растянул губы в улыбке, не отрывая от детей взгляда.

— Все хотел спросить, — прервал молчание друг.

— Спрашивай.

— Не сочти за грубость, — замялся, — но мне интересно.

— Валяй!

— Это личный вопрос…

— Да говори уже!

— Как у вас в постели?

— Не понял? — перевел внимание на Свята Экс. — О чем ты?

— Насчет позиции… — закатил глаза Святослав. — Ну, вот мы — уни, проще говоря. А вы?

— Черт! Нашел, о чем спрашивать! Знаешь, я свой зад не на помойке нашел и долбить себя в жопу никому не позволю!

Послышался шорох, Владимир оглянулся. Земля ушла из-под ног. Мир закачался! Ему показалось, что воздух словно из воздушного шарика с ускорением покидает его легкие. Кровь схлынула с щек. Он смотрел в спину удаляющемуся любимому человеку. Не было сомнений в том, что тот слышал его слова. Без сил съехал по спинке сидения, будто из его плоти вынули все кости. Оставили только подрагивающее в конвульсиях желе. Он закрыл глаза, восхищение ярким днем покинуло его, затягивая в водоворот черного и непроглядного омута.

Глава 21

Ахмед торопливо возвращался к дому. Можно сказать, бежал. Нечаянно услышанные слова до сих пор стучали набатом в голове.

«Знаешь, я свой зад не на помойке нашел и долбить себя в жопу никому не позволю!»

Стало трудно дышать. На ходу сорвал галстук, казалось, он затягивается все туже и туже. Дрожащими пальцами расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

«Да! Так лучше! — глубоко вдохнул необходимого кислорода. — Что это было? Зачем он так?!»

Они никогда не поднимали вопроса о том, кто сверху. Все шло так, как произошло в первый раз. И был рад отдавать ему себя с самого начала. Всё в их интимной жизни шло по накатанной схеме. Он дарил и получал наслаждение. И в мыслях не было, что любимый человек об этом такого мнения.

«Значит, себя я нашел на помойке?!» — взбежал по ступенькам и открыл заднюю дверь, ведущую на кухню. Скинул пиджак на барный стул. Налил из графина воды. Залпом выпил, ощущая, как холодная вода смачивает сухое горло. Оперся руками о столешницу и уставился перед собой. Глаза блуждали по идеально чистой поверхности. Мысли перескакивали с одной на другую. Боль разрывала на части и не давала сосредоточиться…

Душе нанесли рану, глубину которой он не мог оценить и представить. Ахмед вздрогнул от последствий, которые могут произойти, если он не возьмет себя в руки. Кожа покрылась липкой и противной испариной. Судорожно схватил графин и снова хотел налить воды.

«Надо что-то покрепче! Что толку заливать водой? Успокоить нервы! Расслабиться! Я должен взять себя в руки и трезво оценить сложившуюся ситуацию». — Посмотрел в окно.

«Нет! Я не в силах сейчас его видеть! Не готов встретиться лицом к лицу. Мне нужно время!» — видя, как Владимир медленно идет к дому. Паника, что они могут расстаться из-за этих неосторожно брошенных слов, скрутила внутренности, завязывая в тугой узел. — «Стоп! Он ведь не знает о том, что я слышал?!» — Ахмед ухватился за эту ниточку и удерживал в голове, повторяя снова и снова. Подхватил пиджак и галстук и направился в кабинет.

***

Экс обхватил голову руками. Он унизил любимого человека. Свят продолжал разглагольствовать о плюсах обоюдного секса, не замечая состояния друга. Наконец, не дождавшись ответа, посмотрел на Экса.

— Что случилось? — задал вопрос Святослав. Товарищ раскачивался и мычал. — Да что произошло-то?! — Присел перед ним и потряс за плечо. Огляделся и увидел, что Ахмед, держа галстук в руке, скрылся в доме. — Неужели он слышал бред, который ты только что сказал? Нехорошо получилось!

— Да-а! Он слышал, бл*ть! Бл*ть! Слышал то, что я сказал! — не удержался, выкрикивая слова с натягом. — Что мне теперь делать?!

— Как что?! Первым делом успокойся! Ничего непоправимого не произошло. Неприятно, да! Встань, иди и поговори!

— Я не могу… — прорычал сквозь стиснутые зубы Владимир. — Как я посмотрю ему в глаза?

— Что значит — не можешь?! В своем уме? Соберись и шуруй!

— Я растоптал все, что у нас было! Грязными сапогами прошелся по нашей любви!

Святослав встал между его колен, откинул Экса на спинку кресла смачно залепил пару оплеух. 

— Слушай сюда, олух! — прорычал Свят, видя, что завладел его вниманием.

Владимир, не ожидавший таких действий со стороны друга, удивленно распахнув глаза, смотрел на него. Приложил руку к щеке, на которой проступили пальцы Свята.

— Так-то лучше! — прошипел Святослав, продолжая удерживать дезориентированного друга за плечо и впиваясь пальцами в плоть. — Сейчас ты поднимешь свой зад, который не с помойки, и будешь ползать у его ног, вымаливая прощение. Если нужно будет, дашь ему! Ты понял меня, придурок?!

Беспощадные своей правдой слова друга дали ему надежду. И это уже не казалось страшным! Страшным было потерять ту сказку, в которой он жил, купался в лучах любви и горел ярким пламенем. Потерять возможность подпитываться кислородом, который дарил каждый поцелуй, упиваться нежностью и страстью. Он разобьет руки в кровь, но исправит свою ошибку и снова будет уверенно держать его ладонь в своей.

— Я понял! — прохрипел Экс, стряхивая с плеча руку. — Понял, — добавил тише, — спасибо за помощь. — Он провел руками по лицу.

— Ну вот и ладненько, — отступил Свят, — если надо, махни водки для храбрости, — сложил руки на груди. — Ну и урод же ты! Пойми, в то время пока гордость выигрывает, люди теряют друг друга. Не сделай ошибки, брат!

— Ты прав! Я пойду. — Экс оглянулся на детей.

— Я здесь. Они уже большие, и мы справимся. Сейчас кого-нибудь позову. Иди, — обнял друга, — надеюсь, не оплошаешь. Помни, мы север, а они юг. Как два атмосферных фронта, когда встречаются на пути и вызывают бурю. И в твоих руках удержать ее! Не дать смести все подчистую.

— Спасибо, что помог вправить мне мозги, — поблагодарил Владимир и медленно отправился к дому, размышляя, где искать Ахмеда.

Они пережили и более трудные времена, преодолели непреодолимые препятствия. Но эти слова могли вбить между ними реальный клин. Как поведет себя его восточный темперамент? Ахмед всегда умел себя держать в узде, но как горячий чистокровный жеребец в любой момент мог показать свой нрав. Мог быть ласковым и послушным, но в самый неподходящий миг скинуть седока, когда ты думаешь, что приручил его. С этими мыслями Владимир приближался