Шрифт:
Закладка:
– Хадс! – она спрятала лицо в ладонях. Слишком много всего! А еще и кулон…
В сознании всплыло воспоминание. И внимательные зеленые глаза. Почти такие же, как у босса. Только его были холодными, а эти опаляли. Инспектор Уорд, имп его забери! Почему-то казалось, что он уже все знает, все понял и вот-вот придет за ней в подвальные комнаты, найдет двухэтажный домик с сестрой, раскопает скелеты и найдет еще один такой же кулон.
Кулон.
От переживаний Хэллу затошнило. Последнее время Вселенная будто бы испытывала ее, посылая все больше проблем. И как справиться с ними? Тем более сейчас, когда…
Он вернулся.
Нет. Он не мог выжить… А если мог? Несложно было представить, что он подстроил собственную смерть…
Дышать стало совсем нечем. Проклятый дым разъедал глотку, въедался в легкие, мешал воздуху проникать внутрь. Наверняка это дым… А может, те приступы ужаса, от которых Хэлла иногда просыпалась ночью. Это нельзя было описать словами, только красками. Черными, мрачными, как будущее, как ком земли, который бросают на крышку гроба; красными, кровавыми, яркими, как огонь, выжигающий все чувства и оставляющий только эту пульсацию животного ужаса.
– Скучаешь?
Чужой голос заставил вздрогнуть. Хэлла подняла голову и уставилась на Теодора. Волосы его снова стали темными. Он приподнял бровь:
– Ты что, плачешь?
– Нет. – На всякий случай Хэлла дотронулась до щек. Они не были мокрыми, все в порядке. Она в порядке. Она справится. Она справится, как всегда. – День был длинным.
Теодор хмыкнул, опускаясь напротив:
– Думаю, чем быстрее мы все проясним, тем лучше. Можешь задать свои вопросы…
– Как любезно.
– …но я тоже жду ответов. Информация покупается информацией, помнишь? Вот только… Зачем она тебе? Только не говори, что хочешь стать журналисткой. Если бы хотела, ты бы писала и носила тексты Гловеру или как минимум мне, но почему-то даже после того, как узнала, что Фантом – кирпич, ты не побежала писать статью. Так что мой лимит содействия ты точно исчерпала.
Хэлла поджала губы, выговаривая кое-как:
– Это твой первый вопрос?
– Пожалуй, нет… Что ты делала в Клоаке?
– Не могу ответить.
– И ты думаешь, что я стану отвечать на твои вопросы, дорогуша? По-моему, я отвечал достаточно. И помогал достаточно…
– Зачем тогда ты это делал?
– Из-за того, что ты милая, симпатичная девушка, разумеется. И я действительно повелся на то, что ты хочешь быть журналисткой… Фантом так точно повелся, видимо, очень завистлив и хочет себе свою Рубиновую даму. Забавно, да?
– Забавно говорить о себе в третьем лице.
– А ты уверена, что я и есть Фантом?
– Примени энергию, хочу посмотреть, каким цветом загорятся твои глаза. Хотя я и так знаю – зеленый. Будешь опровергать?
– А ты… Что ж… Знаешь, что забавно? Что в Клоаке, примерно в том районе, где была ты, был еще один человек…
Хэлла сглотнула.
– И если я Фантом, то кто ты?
– Ты понял все тогда? Той ночью, все сложилось?
Теодор улыбнулся, но промолчал. Хэлла тоже не говорила. Она слишком устала. Она гонялась за любым обрывком информации, гнала мысли о собственной слабости, о том, что она делает. Лишь повторяла, ради чего. Это придавало сил, но чем больше времени проходило, тем хуже становилось.
– Полагаю, мы оба окончательно составили друг о друге мнения. Боюсь, обсуждать тут больше нечего. Но я рад, что наконец понял, кто ты.
Теодор поднялся. Прошел мимо. Дверь хлопнула.
Хэлла осталась в зале «Бичерина», наполненном людьми. Но ей казалось, что сидит она в пустоте…
* * *
С опроса мисс Апат прошли сутки, но ничего не поменялось. Как не поменялось ничего и в назначении мага-детектива. Все затихло вместе с убийствами Глифа. Затишье перед бурей. Или время другого вести партию. Того, кто сейчас думает над ходом, решает, какую фигуру двинуть по шахматной доске следующей. И что делать пешке? Только наблюдать.
– Лира! – вдруг выкрикнул Рие.
Они с Максом уже покидали рабочее место и шли по коридору к выходу. Чуть впереди действительно шла Лира. Когда она обернулась на оклик, сердце Макса пропустило удар. Он неосознанно задержал дыхание, любуясь, как в волосах ее зазолотился отблеск тусклого света от лампы, как взметнулись полы ее пальто и как осторожно она переступает в сапожках на каблучке. Губы ее расплылись в сладкой улыбке, а глаза засияли теплом…
– Привет! – откликнулась Лира своим приятным до дрожи звонким голосом.
– А ты тут чего?
– Моя очередь передавать отчеты. У дяди свидание. – Она глядела на Рие, и Максу казалось, что если она повернется к нему, то он умрет от смущения прямо там.
«Соберись, Флин!» – раздался в мыслях строгий приказ. Собраться. Да. Как? Он все еще помнил, что она сказала про его веснушки. Просто веснушки! Хадс!
– А у тебя какие планы на вечер?
– А что, решил устроить мне пикник?
– Вроде того. Гэбриел обещал нас догнать. Если хочешь, пойдем с нами, – подмигнул Рие. – Макс сделал торт, уверен, там уже все пропиталось. Что скажешь?
– Ого! Инспектор Уорд, – Лира перевела взгляд на него. – Да вы кладезь талантов!
Макс мгновенно ощутил, как запекло щеки от похвалы, от того, как она посмотрела… Он опустил голову, что-то буркнув под нос. Ну вот, наверняка она снова решит, что он ее недолюбливает, хоть они и договорились о «перемирии».
– От торта я никогда не откажусь!
– И я! Подождите меня! – Гэбриел уже бежал по коридору. – Фу-ух! Все, бегом к Уорду! Я поем и пойду на дежурство.
– Я думал, Фантом затаился, и ты…
– Ага! Конечно! Ришар, такой ты наивный! Уорд, ты его балуешь!
Макс усмехнулся. Он был рад переключиться с Лиры на уже знакомых балбесов. По крайней мере, он мог дышать свободно, а не бороться с шалящим воображением, которое подкидывало не самые пристойные картины… Из-за них смотреть на Лиру было еще тяжелее, потому что становилось перед ней стыдно…
Наконец они вышли. Дождь шел почти без перерывов второй день кряду. Тяжелые капли сбивали остатки листьев с веток, точно пули – ржавые банки. Ришар спрятался под зонт, к нему тут же подскочил Гэбриел, уверяя, что сейчас он научит его быть полицейским. Макс же покачал головой, следя за тем, как они спускаются со ступенек. Он раскрыл свой зонт, готовый спускаться следом.
– Инспектор Уорд, я забыла свой зонтик. – Лира осторожно, одними кончиками пальцев коснулась его рукава, умоляюще
