— Дима! — вскрикнул он, а я, ускорившись, почти подбежал к выходу и посмотрел наружу.

Поговорка «из огня, да в полымя», наверное, выглядела именно так.

Глава 12

Кавалерия с холмов. Нам бы только успеть

На площадке перед крыльцом стояли, разделенные от силы метрами пятнадцатью свободного пространства, две толпы. Одна, побольше, состояла из черно-рыжих граждан, точно таких же боевитых, что мешали мне пройти к столу Вахи. Вторая, поменьше, продолжала высаживаться из крузаков и ха-пятых бумеров, подъезжавших из проулка справа. Там были сплошь русские, и, кажется, группа татар, с крыльца точно разглядеть было нельзя. Судя по накалу, творившемуся в первых рядах групп, дело пахло уже не керосином, а чистейшим напалмом.

Я шагнул на крыльцо. Музыканты остались в здании, и это было крайне правильным их решением. Мне на плечо легла чья-то рука. Глянул вниз вправо — судя по перстню, сам Ваха.

— Не стоит, Дмитрий, — веско сообщил он.

— Придержи своих, пожалуйста, сколько сможешь, — не оборачиваясь ответил я и шагнул дальше. Рука с плеча соскользнула и раздалось несколько отрывистых гортанных команд. Движения в левой, большей по численности толпе, стало значительно меньше.

Я шел между людей, готовых и умеющих убивать. Начальник коммерческого отдела районной газеты и отец двоих детей. Гуманитарий и идеалист. Да, я умел находить для себя крайне неожиданные места. Одна полянка меж двух ручьев под можжевельничком чего стоила? Почему-то воспоминания о ней меня сейчас почти полностью успокоили. Совсем — не смогли. Мешала сотня с лишним людей, готовая превратиться в фарш прямо сейчас, но перед этим — превратить в тот же фарш как можно больше народу с противоположной стороны.

Дойдя до середины, почти по центру между двумя толпами, я понял, что сегодня Боги зачем-то решили снова дать мне шанс. Видимо, после заварухи с медведем, лимит на чудеса успел пополниться. Чуть правее за злыми лицами бойцов я разглядел приметные обводы премиального немецкого автомобиля марки «Мерседес-Бенц». В сто сороковом кузове. И длинной версии «Пульман». Не снижая скорости, как будто так и было задумано, я прошагал мимо качающихся и шумящих народных масс в сторону ретро-«Шестисотого». И уже на подходе заметил, что задняя дверь открывается и оттуда вылезет нога, толщиной с меня, в памятных штанах-карго. От сердца чуть отлегло.

Петя Глыба вышел из салона машины, глядя на меня без злобы и негатива — уже хорошо. Но и радости в его лице, выбитом молотком из гранитной плиты, тоже не было. Ну что ж, вполне логично. Большинство из вариантов развития событий щедро предлагали всем присутствующим на выбор — либо смерть, либо увечье, либо длительный труд на благо общества где-нибудь в бескрайних Мордовских или Чувашских лесах. Но руку он мне протянул первым:

— Привет, Волков. Как тут оказался?, — опять головинский стиль: ничего личного.

— Привет, Глыба. Приехал с певцом его друга забрать, который загулял малость. А тут — заповедник духов, как выяснилось. Мы договорились миром разойтись. Как думаешь, шансы еще есть?, — говорил негромко, прикуривая в процессе, а на последнем вопросе чуть качнул головой назад, указывая на страждущие толпы позади.

— Шансы есть всегда, Дима, — задумчиво начал Петя, обводя глазами всю панораму над моей головой, благо, рост ему вполне позволял.

— Сможешь отозвать своих, у кого личный счет к этим? Плохо может получиться, — уточнил я.

— Я могу хоть всех сразу забрать. Черти не порежут вас, если мы уедем?

— Сейчас и узнаем. Командуй, — сказал я и развернулся к чуть притихшим войскам.

— Братва!, — громко сказал Глыба, да так, что меня чуть не сдуло. Голосина у него, оказывается, был вполне под стать фигуре.

— Не стреляйте друг в друга!, — влез я неожиданно даже сам для себя с фразой известной песни моей ранней юности. Скептик и реалист обнялись с протяжным вздохом, прощаясь навсегда.

— Поздно приехали, Волк тут сам порешал, оказывается!, — с улыбкой продолжил Петя под всё нарастающие смешки с «нашей» стороны. Черно-рыжее воинство стояло недвижно. Ну хоть кричать по-своему перестали, и то вперед.

Народ стал неспешно грузиться по машинам. Отдельные группы, то ли из специально обученных, то ли тех самых, имеющих личные счеты, как наш Серега, двигались значительно медленнее.

— Ваха, — крикнул я. Против Глыбиного мой голос, конечно, не вывозил, но слышно было далеко, — уводи своих. Сегодня танцев не будет — только песни!

Из дверей раздалось несколько фраз, подхваченных группами чеченцев. Часть потянулась к геликам, часть — к крыльцу кафе.

— Лёня! Поехали, загостились!, — крикнул я еще раз. Все наши вышли и начали спускаться по ступенькам.

И тут зазвучал «Полет валькирий» Вагнера. Я потряс было головой, но не помогло — музыка явно звучала снаружи. Внутренний фаталист тоже растерянно разводил руками, показывая, что он тут вовсе ни при чем.

К площадке перед кафе подкатили и замерли три китайских, но больших внедорожника с ВАИшной символикой на капотах и бортах. А вслед за ними из переулка вырулил ярко-алый БРДМ-2, а прямо за ним — два одинаковых «Тигра» с какими-то странными башенками над кабинами. «Бардак» деликатно, насколько можно применить к нему это слово, подкатил почти к самому сто сороковому Глыбы и замер, некультурно выворотив тротуарный бордюр и уронив с невысокой, по грудь, тумбы заборчика вокруг кафе бетонную клумбу углом острого, скошенного наверх бронированного рыла. Музыка звучала так громко, что заглушала рокот движков всей группы. Петя Глыба выдал длинную фразу, которую мелодия немецкого композитора тоже перебивала, но не всю. Смысл сохранялся и без деталей. Богатырь выражал крайнее недоумение, граничащее с негодованием, интересовался подробностями личной жизни водителей и грядущим в принципе. Хотя цензурными в его монологе были, пожалуй, только предлоги и местоимения. Все, кто не успел рассесться по машинам, замерли. Башня БРДМ с каким-то свистом и щелчками повернулась в сторону остолбеневших чеченцев. Этот маневр повторили и странные конструкции на крышах «Тигров», стоявших по флангам. Брезентовые чехольчики, надетые на раструбы стволов, выглядели чистой воды издевательством.

Верхний люк приоткрылся, и оттуда высунулся по пояс незабываемый путешественник Артем Головин, в черном берете и с дымящейся сигарой в зубах. Я заметил краем глаза, что прибывшие со мной бойцы, кроме Лехи и двоих, так и стоявших возле замерших на месте артистов, заняли места за техникой, защелкав