Вашингтон. Ты можешь повторить его судьбу и просто за то, что сюда зашёл, в это прекрасное, свободное от таких как ты, место. Поверь, полиция с радостью тебя арестует, стоит мне только нажать тревожную кнопку.

– Ладно-ладно, мы уходим, извините моего друга! – сказал Феликс и потянул меня на выход.

– Ты чего? Надо осадить этого ублюдка! – сказал я ему.

– Мы в чужой стране, Йозеф! Скажи спасибо, что они не спиртуют нас при первой встрече, как то было у нас при царе. Уж перебьёмся этой гостиницей, даже если она единственная, в которой мы могли бы остановиться.

Даже когда мой друг вывел меня наружу, мой гнев не угас, я сказал ему:

– Я думаю, что на сто долларов мы вполне можем купить керосин...

– Йозеф!

– Что? Справедливо было бы сжечь его чёртову гостиницу за такие правило. По какому праву он смеет не пускать нас ночевать?

– Йозеф! Мы в чужой стране, и нам тут ещё надо два дня пересидеть, давай сделаем дело и уедем. Нечего и нам творить линчевание. Тут и так насилие на почве ненависти всех мастей постоянное дело. Слыхал, у них тут недавно "Кровавое лето" прокатило?

– Что, таких вот буржуев крошили?

– Проклятых, а ещё чёрных, бастующих рабочих, бугров и кого только не. В основном силами полиции, конечно.

– Знакомая ситуация... Напоминает старый добрый тысяча девятьсот пятый...

– С какой-то странной интонацией ты это говоришь.

– Просто подумалось, что было бы весело... Ну, вспомнить старые-добрые.

– Йозеф...

– Ладно, я шучу, не буду я ничего делать. Но нам с тобой всё ещё нужен отель. И найти его, видимо, будет не так уж и просто.

– Да уж, обстановка тут та ещё. Разделимся?

– Предлагаешь поискать поотдельности?

– Да, а что ещё делать? Так у нас больше шансов найти хоть что-то, пока ночь не прошла. Я планирую сегодня поспать, знаешь ли.

– Встретимся на площади перед вокзалом через пару часов?

– Читаешь мои мысли.

И мы пошли в разные стороны. Я пользовался очень простой тактикой при поиске отеля: заглядывал по все заведения под вывесками, в надежде, что рано или поздно окажусь в гостеприимном отеле. Но за четыре квартала, десяток проверенных заведений под вывесками, я нашёл только три отеля. И ни в один из них меня не пустили из-за проклятия. Объясняться с хозяевами на сей раз мешал языковой барьер, а показать их неправоту делом, мешало мнение Феликса и местные цены на керосин. Вряд ли я смогу купить его столько, чтобы хватило на всех.

Расстроенный такой чередой неудач, я сел на скамейку на одном из бульваров. Новый свет разочаровывал всё больше и больше. Вернее, он просто больше напоминал старую имперскую Россию: ненависть, ненависть, ненависть. И к чему эта ненависть приводит? Кровь, бесконечно льющаяся кровь.

Хоть бы в нашей новой советской стране такого не было! А то мало ли что может случиться и мы, вдруг, вернёмся в дремучее царское время: ссылка целых народов, война, геноцид, повальная ксенофобия разных видов, как то истребление проклятых, бугров и прочих, прочих, прочих... Может, белые и прочие прихвостни Антанты победят. Может, какой Бонапарт вылезет и уничтожит все завоевания революции, как то было во Франции... И справедливость опять умрёт, лишь на секунду блеснув своим пленительным светом. Ха! Вспомнил Пушкина...

Да уж, весь свет культуры в жерновах несправедливости провернулся, как фарш. Да и я в этих жерновах был, как поляк, как коммунист, да много как кто. Весь мир в этих жерновах, от трущоб Америки, до великолепия Петербургских соборов...

– Прошу прощения, можно тебя? – обратился ко мне неизвестный.

Я отвлёкся от раздумий и посмотрел на человека, который ко мне обращался. Это был довольно приличного вида опоссум, одетый с иголочки и по-щегольски. Его глаза были очень странного фиолетового цвета и напоминали два идеальных аметиста.

– Вы говорите на русском? – наверное, это не тот вопрос, который мне стоило бы задать, но он был первым, что пришёл в голову.

– Я много на каких языках говорю, в том числе и на твоём. И я подошёл к тебе, чтобы попросить помощи. Ты не сильно занят?

– Нет, не то чтобы.

– Отлично, тогда не зайдёшь ли ты со мной в тот ресторан? – он указал на пышно украшенное здание с другой стороны улицы.

– Зачем я вам там нужен?

– Видишь ли, туда не пускают одиночек. Зайти можно только компанией от двух человек. Хозяин считает, что одиночки не оставляют столько денег, сколько бы ему хотелось. Но этот испанский чёрт подаёт уж больно вкусный хамон, да и, говорят, "кости святого" у него тоже ничего.

– Какое идиотское правило...

– Эта страна дурных законов и безграничного пафоса мелких лавочников, мой друг. Что поделать, если хочется купить их товар, не нарушая правила?

– Ладно, помогу тебе, если туда пускают проклятых. Так будет справедливо.

Удивительно, как странная проблема незнакомца была похожа на мою. Настолько, что я без задней мысли решил ему помочь. Просто, потому что я мог.

Мы с ним дошли до входа. Головотяп на входе осмотрел нас, перекинулся парой суровых фраз на английском с моим новым знакомым и, нехотя, всё же пропустил нас внутрь шикарного зала, чем-то напомнившим мне "Националь". Пафос мелких лавочников, значит...

Сев за один из столиков, я нервно постучал по дереву столешницы и обратился к своему спутнику, севшему напротив:

– И долго мне надо просидеть здесь, чтобы тебя не выгнали?

– Торопишься? – спросил он.

– Нет, просто мне не очень уютно в этом месте... Всё здесь