угрозы, а наоборот – неспешно подошел, вытягивая руку. Стражник с удивлением увидел в ладони чужака знак Гондофара. Тут даже десятника вызывать не надо, с таким пропуском никого нельзя задерживать. Приоткрыв створку ворот, он впустил гостя в прохладную темноту арки.

Двор перед истаной[134], несмотря на полуденную жару, не пустовал. В тени отдыхали воины, только что спустившиеся со стен крепости, где они провели караульные часы. Слуги таскали утварь, голый по пояс кузнец осматривал копыта лошади.

Оседланные кони, привязанные к кольцам, скучали возле стены. Халдей подошел, чтобы рассмотреть сбрую. Ничего особенного – нагрудники, подхвостники, торока… Красивая бронзовая гарнитура: пряжки, фалары, псалии…

А вот седло интересное – настоящий арчак с жестким каркасом и высокими луками, причем передняя выше и круче задней. Вместо ленчика – простеганные мягкие полки.

«Теперь ясно, почему они не вылетают из седла, когда бьют пикой двуручным хватом, – догадался Дижман, – посадка глубокая, а луки высокие и прочные, удерживают всадника при отдаче пики».

Он спросил офицера, где найти Пакору.

Вскоре халдей вместе с провожатым стояли перед резной дубовой дверью. Стражники распахнули створки, пропуская его в зал, а затем так же быстро и бесшумно закрыли их. Гость бросился ниц перед возлежавшим на клине[135] царем Паропамиса и Арахосии.

Вставший со складного дифроса Пакора наклонился к царю и что-то зашептал.

– Поднимись, – коротко бросил Гондофар, – подойди ближе.

Халдей спокойно, без суеты выполнил приказание. Пакора ободряюще улыбнулся ему.

– Сын сказал, что ты разбираешься в меконине. Это правда?

– Да, Повелитель. У меня богатый опыт по выращиванию схенострофона и приготовлению хашеши. Могу сделать крепкую настойку из листьев и цветков горькой полыни, сока пижмы или смолы туи. Знаю рецепт елениума из тимьяна и отвара из бешеной вишни. Кроме того, я умею находить особенные грибы, которые расцвечивают мир яркими красками.

– Да ты, я вижу, мастер по приносящим радость веществам, – с одобрением в голосе сказал царь.

Халдей внутренне возликовал. Вот и настал долгожданный момент! Значит, не зря он долгие годы терпел мучения и издевательства в Аравии, захлебывался собственной кровью под стенами царского дворца в Хагматане, замерзал на зимних дорогах Парфиены.

Едва сдерживаясь, чтобы охватившее его торжество не вырвалось наружу, он сказал:

– В Иерушалаиме я служил при Храме. Выполнял… различные деликатные поручения, в том числе отвечал за поставки меконина и хашеши. Лучший товар приходил к нам из Хагматаны. Большую часть мы отвозили в Рим. Изнеженные италийские богачи очень любят напиток непентес на основе меконина, воспетый еще Гомером. Они называют его «слезами Афродиты».

Гондофар рассмеялся.

– Так вот куда Сарибек отправлял караваны с маковым соком, который он скупал у моих подданных, пользуясь тем, что на границе между нашими царствами господствует неразбериха из-за вторгшихся в Арию саков.

Пакора, до этого не принимавший участия в разговоре, спросил:

– Тебя в Парфию направил Санхедрин?

– Да… Светлейший, – поколебавшись, ответил Дижман.

Ночь в диктерионе оставила обрывки воспоминаний: голые тела, бесстыдно раздвинутые чресла, пьяный хохот диктериад и безумный угар оргии. Кошелек, который он забрал у армянина, за ночь опустел наполовину. Ему не хотелось принимать подчиненное положение по отношению к царевичу после совместного скотства, но он решил не рисковать.

Отец с сыном переглянулись.

– У тебя есть тамга… хоть что-то, что может подтвердить твои полномочия? – спросил царь.

– Сарибек знал меня в лицо. Но к тому времени, когда я добрался до Хагматаны, он был уже мертв. Я вез ему деньги, увы, они пропали по дороге.

Гондофар в задумчивости поскреб подбородок.

– Теперь в Парфии охраной царя занимаются Неранимые… Ты не пробовал сторговаться с ними?

– Нет, Повелитель, – соврал халдей. – Я подумал, что лучше обойтись без посредника, поэтому отправился в Бактру, чтобы найти поставщика здесь.

– Ты правильно решил, – царь расплылся в довольной улыбке.

Ему понравился ответ халдея. Он подводил разговор к тому, чтобы гость сам предложил сделку.

Не удержался, похвастался:

– Лучший меконин получают из мака, который растет в Арахосии, на берегах Хильменда. Так что мы можем обсудить поставки в Иерушалаим. Но… сначала надо решить один вопрос. Ты говорил, что… устранил много ненужных людей. Так?

Халдей кивнул. Он ожидал чего-то подобного, ведь сам напросился во дворец под видом наемного убийцы. Теперь придется оправдать оказанное доверие.

– Устранишь одного человека, и тогда вернемся к разговору о меконине. По рукам?

– Да, Повелитель. Но… мне потребуются деньги.

Гондофар молча бросил к ногам халдея замшевый кошель. Он еще некоторое время давал указания, а Пакора молча сидел на табурете рядом с троном, не прерывая царя. Когда он несколько дней назад рассказал отцу о халдее, тот заинтересовался. Вообще-то царевич пригласил его во дворец как знатока меконина и хашеши. Про профессию убийцы упомянул в разговоре лишь мельком. Но отец вдруг воодушевился: а что – иноземец, бродяга… Для дела нужен именно такой – матерый, чтобы наверняка. Потом его самого убрать – и все, вопрос закрыт.

Гондофару осточертело изображать из себя радушного хозяина, ему хотелось вцепиться в глотку кушанского щенка зубами. Все знают, что Герай при смерти – так почему не избавиться разом от всего семейства Кадфисов? Правда, старший сын пока не пойман, но ему еще возвращаться назад, а незамеченным через Паропамис он не проскочит.

Царь повел обоих в миансару[136].

У края бассейна на коленях стоял голый человек со связанными за спиной руками. На каменном полу валялась одежда, позолоченный нагрудный панцирь и украшенная лазуритом портупея. В темной воде лениво поводили плавниками с десяток крупных усатых рыбин.

Гондофар сделал знак слуге, тот с поклоном передал ему наполненную кусками сырой баранины чашу.

Остановившись перед пленником, царь обратился к халдею:

– Этот офицер не выполнил мой приказ. Я послал его во главе отряда контофоров, чтобы он принес мне голову Тахмуреса. А он вернулся ни с чем…

Гондофар говорил подчеркнуто спокойно, ничем не выдавая гнев, который душил его при мысли о том, что ненавистный кушан до сих пор жив. Разговаривая, он бросил несколько кусков мяса в воду. Поверхность бассейна мгновенно вспенилась от метания вступивших в борьбу за корм сомов, которые широко открывали пасти, мощно били хвостами.

– Я хочу убедиться в том, что не ошибся в тебе… Просто столкни его в воду.

Царь испытующе посмотрел на халдея. Пожав плечами, тот подошел к пленному, который вскинул на него полные ужаса глаза. Дижман ударил его ногой в плечо – равнодушно, без особого усилия, словно пнул вязанку хвороста или ягненка, путающегося под ногами в овчарне. Офицер кулем повалился в воду. Теперь она просто забурлила,