— Почему этот тип не вышел. Какого дьявола. Он здесь, но где именно?

— Может быть, он улизнул, прежде чем мы сомкнули кольцо, — предположил я.

— Исключено.

— Может, он просто вошел в одну дверь, а вышел в другую, — продолжал я спорить. — А может быть, заметил, что за ним следят.

— Нет, — отверг мое предположение Леон. — Швейцар шел за ним до самого лифта. Он вошел в скоростной. И мог оказаться где угодно выше девятнадцатого этажа. Как я понимаю, он где-то здесь, в нашей организации.

— Что же мы теперь можем сделать? — спросил Энгланд.

— Он появится, — сказал я.

— Я думал, что для нас важно время, Джордж, — напомнил мне Рой.

— Да, конечно.

— А мне пришло в голову, — сказал Леон, — что, если он не объявится… — (Так. Значит, это будет Леон Темпл. Я молча посмотрел на него.) — …мы могли бы взять тех, кто может его опознать, людей из охраны здания, несколько наших сотрудников и обойти все помещения снизу доверху. Заглянуть в каждую комнату. И дело будет сделано. Это займет часа два, зато мы узнаем, кто он такой.

Я сделал вид, что обдумываю его предложение. Плохо, конечно, что эту мысль высказал не я. Наконец я кивнул и сказал:

— Это уже нечто.

— Значит, так и сделаем?

Если я буду знать, где в тот или иной момент находятся свидетели, которые могут меня опознать, если мне будут сообщать о переходе с этажа на этаж и из одной комнаты в другую, еще возможно будет поискать выход. Игра не кончена, пока не раздался финальный свисток судьи.

— Начинайте, — скомандовал я. — Леон, руководите операцией. И я хочу, чтобы вы извещали меня обо всех ваших передвижениях. На каком вы этаже, в каком направлении движетесь и куда направитесь потом.

— О’кей, — сказал он. — Прежде всего мы поставим свидетелей и охранников на каждом этаже выше девятнадцатого. Перекроем все лестницы, лифты, и еще я всем велю следить, кто переходит из одной комнаты в другую, проверять почтовые лотки, уборные, стенные шкафы, все уголки. — Я молча кивнул. — Пожалуй, так будет надежней, верно?

Бог ты мой, какая цена! Предъявлен счет, и надо расплачиваться. Да, это хныканье, но хотел бы я посмотреть на человека, вся жизнь которого летит к чертям, и не только его жизнь, но и жизнь всех, кто ему дорог, и который не протестовал бы против этого всем своим нутром. Чтобы человек безропотно принимал свою судьбу, после того как он вел большую игру и проиграл ее, — это вранье, сказки. Такого человека не было, нет и не будет.

— Хорошо, — сказал я. — Держите меня в курсе.

— Я хотел бы взять с собой Дика, Эдди и Дона. И кое-кого еще, когда подойдут.

— Берите.

— По-моему, надо бы подмазать свидетелей.

— Заплатите им. Сейчас я выпишу ордер. — Я расписался на кассовом бланке, не проставив сумму, и протянул его Леону. — Доброй охоты! — сказал я в заключение и, как мне кажется, изобразил нечто вроде улыбки.

Вскоре кабинет опустел, затем позвонил Леон и сообщил, что они начали прочесывать девятнадцатый этаж, все выходы перекрыты, идущие вниз лифты останавливаются для досмотра. Для меня оставался лишь один путь. Наверх.

У меня зрела мысль о том, что спасения надо искать в самом сердце вражеского стана, в кабинетах Стива или Эрла на тридцать третьем этаже, и я стал придумывать повод, чтобы подняться туда, как вдруг телефон зазвонил, и это оказался сам Стив. Голос у него был странный, напряженный и вроде бы смущенный — он попросил меня тотчас подняться наверх.

В кабинете Хагена кроме самого Стива я увидел Эрла Джанота, нашего главного поверенного Ральфа Бимана, крупнейшего акционера компании Джона Уэйна и редакторов четырех остальных журналов. А потом увидел и Фреда Стейчела, одного из менеджеров компании «Дженнетт-Донохью». Все они выглядели удивленными и слегка смущенными. За исключением Стейчела, вид у которого был виноватый, и Эрла, который излучал еще большую уверенность в себе, чем обычно. Он шагнул мне навстречу, сердечно потряс мою руку, и тогда я увидел, что его уверенность в себе не более чем близкое к истерии нервное напряжение.

— Рад вас видеть, Джордж, — сказал он. Впрочем, не думаю, чтобы он меня, да и всех остальных, кто был в кабинете, видел по-настоящему. Он вернулся к столу и продолжал: — Думаю, ждать больше некого. То, что я скажу вам сейчас, можно довести до остальных сотрудников позже, я заранее выражаю сожаление по поводу того, что не буду иметь возможности побеседовать с каждым лично. — Он сел и посмотрел на зачарованные лица окружавших меня людей. Они, как и я, чувствовали, что произойти может только одно. — Как вы знаете, были известные расхождения в Совете корпорации относительно издательской политики фирмы «Джанот». Я не жалел сил в борьбе за свободную, гибкую и творческую журналистику, такую, какой представлял ее себе не только я, но и каждый сотрудник нашей организации. Хочу сказать, что и сейчас считаю нашу политику правильной, радуюсь нашим достижениям и тому, что сумел собрать вокруг себя столько талантливых людей. — Он умолк и посмотрел на Хагена, который ни на кого не смотрел, а сосредоточился на линиях и кружках, которые вычерчивал на листе лежавшего перед ним блокнота. — Но Совет не согласен с тем, что моя политика лучше всего соответствовала интересам нашей организации. Недавняя трагедия, о которой вы все знаете, увеличила недоверие оппозиции ко мне как руководителю. При сложившихся обстоятельствах я их не осуждаю. Дабы не подвергать опасности будущее всего предприятия, я решил уйти со сцены и согласился на слияние с компанией «Дженнетт-Донохью». Надеюсь, в новой организации вы сохраните наш прежний дух. И проявите к мистеру Стейчелу, вашему новому руководителю, такую же преданность, какую проявляли к Стиву и ко мне.

Затем поверенный Биман развил ту же тему, а после него Уэйн заговорил о том, что шаг этот временный и все надеются на скорое возвращение Эрла. Он еще говорил, когда дверь отворилась и появился Леон Темпл. Я подошел к нему.

— Пока что пустой номер, — доложил он. — Чтобы окончательно удостовериться, я решил проверить кабинеты Хагена и Джанота. — В ту секунду, когда дверь открылась и тут же закрылась, я увидел в коридоре кучу народу, швейцара от Гила и официантку от Ван-Барта.

— Бросьте все, — сказал я Леону. — Задание отменяется.

Леон медленно прошелся взглядом по кабинету, запечатлевая историческую сцену. Когда он снова посмотрел на меня, я кивнул.

— Вы хотите сказать, отпустить всех?

— Всех. У нас большие перемены. Вроде гибели Помпеи.

Вернувшись, я услышал, как Уэйн