Вторая лямка соскользнула к локтю и ночная рубашка упорхнула догонять пеньюар. Развязав пояс собственного халата, отправил его следом и, огладив ладонями упругие ягодицы, вздёрнул Асю вверх. Судорожно обхватив мою талию ногами, она потёрлась намокшими трусиками о напряжённый член. От такого приветствия он дёрнулся и теперь застонал уже я.

Шагнул к столу, одним движением смахнул стоявшую на нём вазу и, под звон разлетающегося на куски фарфора, усадил любимую, сразу переключаясь на белеющую в темноте грудь. Девушка извивалась и хныкала в моих объятиях, то вонзая ногти в плечи, то теребя волосы на затылке.

Притиснул её к себе плотнее, ещё несколько шагов и ещё один стол – точная копия первого. Чёрт, почему спальня так далеко?

Обхватив лицо, Асения приникла к моим губам, жарко целуя. Последний рывок, и мы таки добрались до кровати!

Уронив девушку на прохладные простыни, накрыл её собой, пристраиваясь между разведённых ног. Толкнулся, упираясь каменным органом в кружевные трусики. А я уже забыл об их существовании! Выпрямился, сев на колени, и безжалостно разорвал ненужную тряпку.

Подтянув аистёнка ближе, прижался головкой к влажному входу. Я проникал в неё медленно, буквально по миллиметру раздвигая тугие стеночки, с трудом сдерживая себя, и сжимал выступающие тазовые косточки, не позволяя Асе отстраниться. Она не сводила с меня широко распахнутых глаз, в которых светился восторг, смешанный со страхом.

– Не бойся, Асенька, я аккуратно, – прошептал успокаивающе.

Остановиться сейчас я бы ни за что не смог. С тех пор как забрал Асю из пансиона, слишком часто об этом мечтал, представлял, но... реальность превзошла все мечты. Она такая горячая и узкая, что я едва не рычу от пробивающего разрядами тока удовольствия.

Упираясь в преграду, качнулся, слегка подаваясь назад и вновь возвращаясь, заполняя аистёнка собой. Вздрогнув, Ася вскрикнула, смяла простыню в кулачках, и по правому виску скатилась одинокая слезинка. Замер, поглаживая бархатистый животик, давая ей время привыкнуть, а у самого сердце рвётся на части от осознания, что причинил ей боль. Возбуждение и то немного отступило.

Ася не первая девственница в моей жизни, но тогда я почему-то не переживал по этому поводу. Ну больно, но ненадолго же! А каждая секунда её боли ощущается вечностью.

Прикусив губу, любимая покрутила бёдрами, осторожно толкнулся, внимательно следя за её реакцией. Задрожала и, раздвинув ноги шире, прогнулась навстречу.

И тут я сорвался! Ася сначала отвечала робко и неуверенно, но быстро вошла во вкус. Ловя каждое движение, шептала моё имя, умоляя не останавливаться. Будя во мне какие-то животные, собственнические инстинкты. А в голове набатом стучало: «Моя!»

Чувствуя неумолимо приближающуюся разрядку, накрыл девушку своим телом, вжимая её в матрас, и впился поцелуем в припухшие губы. Аська обвила мою талию ногами и мы синхронно содрогнулись от ошеломительного оргазма.

39

АСЕНИЯ.

Прижатая к боку расслабленно вытянувшегося Уильяма, я покрывала осторожными поцелуями его плечо. Всё-таки обломок саркофага не слабо его зацепил, даже плотно переплетённые линии татуировок не смогли скрыть внушительный синяк. И ведь мужчина ничем не показал, что испытывает боль.

А сейчас он следил за мной – как всегда, из-под полуопущенных ресниц – и едва заметно улыбался.

– Что? – буркнула, прервав увлекательное занятие.

– Не думал, что ты такая ласковая. Обычно вредная, упёртая и пакостная. А оказывается, за этой бравадой скрывается одинокий котёнок, соскучившийся по человеческому теплу и мурлыкающий от каждого прикосновения.

Отвернувшись от Блеквуда, прошептала:

– Что тебя удивляет? Я одиннадцать лет была одна. Совсем никому не нужная.

Снова опрокинув на спину, прижимая своим телом к матрасу, Уил мягко поцеловал меня в губы.

– Неправда. У тебя есть я! И ты всегда была мне нужна, единственная на всём свете. Я знал, что не одинок, у меня есть маленький аистёнок, который пропадёт без моей защиты.

– А как же Эви?

– Тут другое, Ась...

Он скатился с меня, притиснул одной рукой к себе и, положив вторую под голову, уставился в потолок. Я уж думала, больше не дождусь ни слова, но Уил заговорил:

– Как любому нормальному мужику, мне нужна сексуальная разрядка. А Эвилина отлично справлялась с поставленной задачей, к тому же не выносила мне мозг и с ней можно было поговорить. В общем, она меня устраивала – на этом всё! А ты... к тебе я относился как к шкодливому ребёнку. До тех самых пор, пока ты свои стройные ножки не продемонстрировала, вот тогда и зацепило. Не знаю, как объяснить... Меня корёжило от того, что хочу девочку, которую считал единственным родным человеком. И что ты уже взрослая признать было сложно. Я сопротивлялся влечению к тебе, но, как видишь, ничего не вышло. Эви и та быстрее поняла, что эту борьбу с самим собой я проиграю.

Так вот в чём причина её ухода, а я-то гадала!.. В груди разрослось противное чувство вины. Эвилина приняла меня с распростёртыми объятиями, а я ей нож в спину вонзила.

– Получается, она ушла из-за меня, – пробормотала, садясь и пряча от Уильяма взгляд.

Не позволил. Тоже сел и, подцепив мой подбородок пальцами, вынудил посмотреть ему в глаза.

– Нет, Ася. Она ушла из-за меня. Ты виновата лишь в том, что выросла самой восхитительной девушкой на свете, в которую невозможно не влюбиться. Я не устоял, а Эви, поняв это, просто не стала унижаться, навязывая мне свои чувства. Так иногда случается.

Я правильно его услышала, или принимаю желаемое за действительное?!

– Ты что сделал? – спросила, нервно комкая в руках одеяло.

– Влюбился в маленького нежного аистёнка! Я люблю тебя, Ась. Ты выйдешь за меня замуж?

Уже было запевшие в душе соловьи скончались в диких муках. Зачем он так?! Я ведь доверилась Уилу, а он... Это предательство!

Отстранившись, встала с кровати, оглядевшись, из одежды обнаружила лишь небрежно брошенные на кресло брюки и рубашку герцога. Вот её-то я и умыкнула. Надела и подойдя к окну, зябко обняла себя за плечи.

– Почему мы не можем просто жить вместе? – поинтересовалась я глухо.

– Это неправильно.

– С Эвилиной тебя такие мелочи не смущали.

– Я не собирался создавать с ней семью! Ась, что я потом скажу своим детям, когда они спросят, почему я не взял их мать в жёны, вместо того чтобы сделать любовницей?

Мужской