Мысленно сосчитала до десяти, и пока не спешила подходить к столу.

Собрала себя в кулак и ответила совершенно спокойно, хотя жуть как хотелось постучать Загорскому по его тупой гениальной башке:

— Ты неверно трактуешь мою мимику.

— Да ну? — хмыкнул он.

— Ага, — ответила в его манере. И решила не ходить вокруг да около. Всё-таки мы взрослые люди, а не подростки с комплексами: — Ты мне не противен. Даже, наоборот, у меня ты вызываешь нездоровый интерес. И влечение. Именно эти факты меня нервирует. Я же привыкла всё всегда держать под контролем, а с тобой всё… непривычно.

Север, кажется, остался доволен моим ответом. Он как истинный джентльмен отодвинул для меня стул и спросил:

— Так ты разделишь со мной пищу? Или я буду ужинать в одиночестве?

Подошла к стулу и опустилась на мягкое и удобное сиденье. Позволила Загорскому поухаживать за собой.

Он указал мне на вино.

— Будешь?

— Да, — не стала отказываться от хорошего напитка.

— Кстати, почему ты называешь свой ко мне интерес нездоровым? — поинтересовался Загорский, наполняя бокалы. Вино оказалось тягучим, плотным, пурпурного оттенка. Один он протянул мне. — Знаешь ли, это довольно обидно звучит.

Взяла бокал за ножку и наши пальцы соприкоснулись. Словно электрический разряд пронёсся по пальцам, руке, всему телу. Гулко сглотнула и прошептала:

— Не думала, что тебя можно задеть и обидеть. Ты же позиционируешь себя как человека, которому плевать на мнение людей.

— Может, у меня появилось исключение, — проговорил он задумчиво и опустился на стул напротив меня.

— Ты не выносишь людей, Север, — напомнила ему. — Считаешь абсолютно всех кроме себя… идиотами. И как скажи, пожалуйста, влечение к мизантропу и абьюзеру может быть здоровым?

Север рассмеялся, но смех прозвучал резко, зло. Он покрутил в руке бокал, погладил стеклянную ножку длинными пальцами здоровой руки и, глядя мне в глаза, сказал:

— Я не то чтобы не выношу людей. Будет тебе известно, Агата, я просто устал поражаться человеческой ограниченности и равнодушию. Хотя, мозг доминирующего большинства работает всего на десять, а то и меньше процентов. Мне скучно общаться с людьми, Агата. Я достаточно повидал их пороки, желания, выбор… Да, большинство – идиоты, но…

Он умолк и одарил меня странной, какой-то зловеще-обещающей улыбкой и закончил свою мысль:

— Но ты другая, Агата.

«Удивил», — усмехнулась мысленно.

Меня с детства все считали странной и не от мира сего. Меня привлекали совершенно другие игры. Я интересовалась тем, почему у людей кровь красная; а что будет, если человеку выковырять глаз ложкой..? В общем, вы поняли.

А вот моя сестра, как любая порядочная и правильная девочка интересовалась куклами, туфельками и платьицами.

— Мы так и будем болтать или выпьем? — проворчала я.

Север снова одарил меня улыбкой, чуть кивнул и произнёс:

— За нас с тобой, Агата. За странных, но умных мужчину и женщину, которые всегда движутся к своей цели и которых не пугают никакие препятствия.

Что ж, пусть так.

Мы ударили бокалами и пригубили.

Ммм… Аромат розы, кожи и дыма, а вкус клубники и ванили с оттенками вишни, целебных трав и горького шоколада. Послевкусие было приятным.

— Вкусно, — отметила я.

Север кивнул и отставил бокал.

Сеял с каждого блюда крышки, убрал их на приставной столик и произнёс:

— Устрицы, креветки, гребешки. Любишь морепродукты?

Люблю? Да я их обожаю. Но ответила кратко:

— Да.

А Север хитёр.

Во всех морских гадах много цинка. А цинк насыщает организм допамином — гормоном удовольствия, сексуального в частности. Не зря на колотом льду лежат сырые устрицы с лимонными дольками.

Салат с рукколой и креветками, мой любимый. Обожаю не только морепродукты, но и рукколу.

Запечённая морская рыба. В ней содержится большое количество омега-кислот, они повышают чувствительность интимных зон.

Помимо морских деликатесов стол украшали и классические блюда для романтического свидания: клубника и сливки, зёрна граната, сочны, спелые фрукты и орехи.

Да-а-а… Загорский хорошо подготовился.

— Салат? — предложил он.

— Пожалуй, — согласилась.

Выглядели мы довольно странно. Оба с непробиваемыми выражениями на лице, но при этом отлично понимающие, что сегодня произойдёт.

Отчего же тогда такая скованность и глупое ощущение сюра?

Нанизала на вилку рукколу и жирную сочную креветку, отправила в рот и едва не замычала от удовольствия.

Блаженство.

Север тоже съел одного гада, запутавшегося в зелени с соусом. А после спросил меня:

— Агата, почему ты так вцепилась в свой проект? Только не нужно высоких слов о том, что человечество это заслуживает, статистика инвалидности значительно уменьшится и прочий пафосный бред.

От его вопроса и едкого замечания чуть не подавилась. Проглотила чёртово креветочное мясо, сделала большой глоток вина и с возмущением проговорила:

— Ты считаешь высокоморальную цель бредом?

— Не считаю. Просто не верю, что ты занялась этим чисто из-за любви к людям.

— Ещё из любви к науке, — добавила излишне резко.

— В это мне больше верится, — хмыкнул Загорский и покрутил вилку между пальцев. Задумчиво добавил: — Мы, люди, эгоисты по своей природе. В нас эгоизм заложен генетически и это совершенно нормально. Это часть инстинкта самосохранения, иначе человечество бы просто не выжило.

Отложила приборы и произнесла:

— Ты путаешь здоровый эгоизм с эгоцентризмом. Когда человек добивается своих целей за счёт других без учета их желаний, потребностей, чаще даже в ущерб кому-то. Это уже черта характера, а не генетика. И если ты думаешь, что я именно такая, то ты сильно ошибаешься. И это значит, что ты, Север, совершенно не разбираешься в людях.

Сама не заметила, как слова Загорского меня задели. Точнее, даже не его слова, а тот факт, что он думает, будто я беспринципная стерва!

— Не сердись, а то морщины появятся, — хмыкнул он.

Сощурила глаза и процедила:

— Тебе смешно?

Он пожал плечами и произнёс:

— Ты увела разговор в другом направлении. Я не считаю тебя эгоцентриком, Агата. Я хочу понять твои истинные мотивы. Почему ты так страстно желаешь совершить это открытие? Зачем? Ты здорова, прекрасна, полна сил и энергии, но отдаёшься своему проекту со всей страстью, даже на МКС отправилась на сомнительную должность. К чему столь ярое стремление?

Я уже открыла рот, чтобы послать его, но Загорский поднял руку, призывая меня молчать, и заявил своим командным тоном:

— И