Шрифт:
Закладка:
Наряду с десятичным делением войска, у монголов сохранялось подразделение армии на крылья и центр. «Широко была проведена военизация кочевого быта, без нарушения, однако, родового строя. Воинские части укомплектовывались из отдельных племен и родов, которые были обязаны выставлять определенное число всадников. Войска и роды их комплектующие были разделены на центр или кэль под начальством бааринца Ная, на войска левого крыла (джун-гар) под начальством Мухали и войска правого крыла (барун-гар) под начальством Богурчи»[583]. Особое место в составе войска занимала ханская гвардия, которая обеспечивала охрану «ханской ставки — центра кочевой державы»[584]. Ханская гвардия (кешиг) состояла из наиболее боеспособных и наилучшим образом вооруженных воинов. По мысли Ю. Н. Рериха: «Ханская гвардия (кешиг) превратилась в военную школу, в которой выковывалась конно-ударная маневренная тактика монгольской конницы XIII в.
Гвардией лично командовал сам император-хан, который таким образом не терял связи со строем»[585]. Хан являлся главой монгольского государства и верховным главнокомандующим вооруженных сил. Однако многие важные дела, касавшиеся ведения войны, наряду с ханом обсуждал совет военачальников — курултай. «В начале и конце каждого года должен был собираться совет военачальников, на котором хан имел возможность лично общаться со своими соратниками — так выковывалось единство военной доктрины, отличавшее монгольскую армию в царствование Великого Хана»[586]. Известно, однако, что Чингисхан в какой-то момент своего правления поручил ведение всеми военными делами одному из полководцев — Хубилаю.
Принцип десятичного деления войска и ведения военно-административной системы по-разному оценивался исследователями. Ю. Н. Рерих считал, что эта система не нарушала родоплеменного деления, а Л. Н. Гумилев оценивал такую систему-орду как противоположность племенной организации[587]. По-видимому, десятичная система учитывала сложившееся родоплеменное деление, но в ходе беспрерывных войн отдельные воинские отряды из разных племен оказались перемещенными на столь далекие расстояния, что утратили связь с остальными соплеменниками. По-видимому, отчасти такое перемешивание разных племен, в частности Переселение части покоренных кочевых племен в отдаленные районы обширной империи, было сознательной политикой, имевшей целью ослабить возможность их организованного сопротивления.
Важное значение в структуре военной организации монголов имели вспомогательные военные службы. В монгольском войске была создана интендантская служба и учреждена «новая должность» — черби или армейских интендантов, что указывает на упорядочение службы тыла»[588]. Как считал Ю. Н. Рерих, у монголов «впервые в истории военного дела была введена правильная организация служб снабжения и тыла. Большое внимание обращалось на устройство магазинов для хранения припасов. Так, в «Описании путешествия Чан-Чуня» говорится о больших зернохранилищах в «городе Чинкая» в Хангае[589]. Наряду с интендантской службой были созданы отряды, обеспечивавшие прокладку «военных дорог», своего рода саперные подразделения. Большое внимание уделялось военной разведке, знанию местоположения и боеспособности противника. Этой деятельностью занимались специальные послы или купцы. Как заметил Ю. Н. Рерих: «Вообще Чингисхан много сделал для сохранения сил бойцов и обеспечения операции всем необходимым»[590].
Важную роль играла продуманная система подбора командного состава. «При назначении тысячников и сотников Чингисхан не руководствовался аристократическим происхождением кандидатов, а исключительно их способностями и умением управлять людьми. Так он приказал пастуху овец Дегею быть тысячником над одним бродячим племенем. В другом случае во главе новообразованного племени был поставлен плотник Гучугур»[591]. Как считал Ю. Н. Рерих, забота о простых воинах всегда была в поле зрения Чингисхана: «Чингисхан требовал от своих военачальников постоянной заботы о людском и конском составе. «Еще сказал: нет героя, подобного Сунтаю, нет в “тысячах" (полках) подобного ему человека. Однако так как он не знает усталости от похода, не чувствует ни жажды, ни голода, то и других людей из нукеров и воинов, находящихся при нем, всех считает подобными себе в перенесении тягостей, а они не имеют силы и твердости к перенесению. По этой причине не подобает ему начальствовать войском. Подобает начальствовать войском тому, кто сам чувствует жажду и голод и соразмеряет с этим положением других, идет в дороге с расчетом и не допускает войско терпеть голод и жажду, а четвероногих отощать. На этот смысл указывает: идите шагом слабейшего из нас»[592].
Судя по приводимым сведениям, Чингисхан был не чужд пропагандистской деятельности, подчеркивая свое единство с простыми воинами; все было рассчитано на поднятие их энтузиазма. Сохранилось такое его высказывание: «Я отношусь к моим воинам, как к братьям. Участвуя в ста сражениях, я всегда был впереди. В течение семи лет я совершил великое дело и в шести странах света все подчинено одному закону»[593].
Однако куда в большей степени, нежели подобные декламации, в памяти современников сохранились жестокие меры наказания, принятые в монгольском войске для поддержания воинской дисциплины. Подробно сообщает о них Плано Карпини: «Когда же войска находятся на войне, то если из десяти человек бежит один или двое, или трое, или даже больше, то все они умерщвляются, и если бегут все десять, а не бегут другие сто, то все умерщвляются; и, говоря кратко, если они не отступают сообща, то все бегущие умерщвляются; точно также если один или двое, или больше смело вступают в бой, а десять других не следуют, то их также умерщвляют, а если из десяти попадают в плен один или больше, другие же товарищи не освобождают их, то они также умерщвляются»[594]. Судя по этим данным, все бойцы каждого отряда были скреплены круговой порукой, неся ответственность не только за свое, но и за поведение своих сослуживцев в ходе боя. Историки, характеризовавшие воинскую дисциплину в монгольском войске в эпоху Чингисхана, оценивают ее словами: «железная», «суровая», «патриархальная» и т. д. Многие исследователи склонны видеть в «железной дисциплине» одну из причин побед монголов в войнах XIII в. В этом солидарны даже такие разнящиеся в оценках военного дела монголов ученые, как Ю. Н. Рерих и А. Н. Кирпичников[595].
Хотя меры поддержания дисциплины, принятые в монгольском войске, и характеризуются большой суровостью, они не были нововведением монголов. По-видимому, можно говорить об их неукоснительном проведении в жизнь во время правления Чингисхана, обеспечивавшем более высокую организованность и дисциплинированность монгольских войск в сравнении с их историческими противниками. Но победу
