как отделаться от вербовщиков. Они то и дело предлагали мне за хорошую плату записаться в гренадеры, — рассказывал он со смехом.

Миллер тоже любил удобства городской жизни, но был очень деятелен и подвижен.

Гмелин редко терял самообладание, а Миллер легко возмущался и начинал горячиться. Гмелин был важен, но всегда учтив и обходителен, а Миллер угловат и нередко грубоват. Но они дружили друг с другом. Гмелин был на четыре года моложе Миллера, но казался старше своих лет. Разница в возрасте между ними не была заметна.

Оба любили книги и с увлечением занимались научными исследованиями. Гмелин успел изучить медицину, химию и ботанику. Эта последняя наука его особенно интересовала, и он главным образом занимался ею, хотя числился профессором химии.

А Миллер изучал не только историю. Он интересовался исследованием жизни разных народов, в то время лишь начинавшим складываться в особую науку — этнографию. Одновременно он занимался географией и придавал большое значение собиранию статистических сведений.

Миллер стал изучать русскую историю, потому что в то время никто из ученых ею не занимался. Можно было скоро приобрести известность, начав издавать летописи и другие источники, еще никем не опубликованные. В сибирских архивах можно было найти громадное количество старинных указов и документов, интересных историку.

А Гмелин думал о том, что обширные земли Сибири еще совсем не обследованы ботаниками. Здесь можно было сделать много замечательных открытий, в короткий срок создав себе видное положение в мире ученых.

Третий академик, де-ла-Кройер, мало интересовался научными открытиями. Он был двоюродным братом академика Делиля, который рекомендовал его Академии наук. Другие академики уже стали замечать, что де-ла-Кройер мало подготовлен к научной работе и некоторые говорили что он решил уехать в экспедицию, чтобы не обнаружить окончательно в Петербурге недостаточность своих знаний.

Гмелин и Миллер составили обширный план изучения Сибири. Крашенинников на многие годы связал с ними свою жизнь и работу.

Миллер и Гмелин решили совершить путешествие с возможно большими удобствами.

— Мы должны путешествовать, как достойные и порядочные люди, — говорил Гмелин.

Академики постарались взять с собой все необходимое и для научной работы и для благоустроенной жизни в пути. Сенат разрешил им взять из академической библиотеки все нужные книги и ассигновал деньги академии на покупку новых изданий взамен выданных. Гмелин взял немало солидных латинских книг — от специальных исследований до определителей растений, животных и минералов. А Миллер составил себе маленькую библиотечку из исторических и географических книг.

Лаборатории Академии наук снабдили их термометрами, барометрами и прочими приборами для метеорологических и других наблюдений. Гмелин и Миллер постарались взять и все необходимое, чтобы сохранить городские привычки в далекой Сибири. Они захватили с собой несколько новых кафтанов и камзолов из цветного сукна, тонкое белье, с расчетом на несколько лет вперед, и даже запас хорошего вина разных сортов. У каждого был свой слуга — камердинер, а искусный повар должен был готовить им во время путешествия привычные кушанья. Сенат назначил академикам удвоенное жалованье и дал право каждому требовать на казенный счет десять лошадей для себя, слуг и багажа.

Студенты должны были выполнять все их поручения, помогать собирать коллекции, переписывать их бумаги. Академиков сопровождали два геодезиста, чтобы снимать планы местностей, живописец Беркан и рисовальный мастер Люрсениус, которые должны были зарисовывать растения, животных, памятники старины. Особый отряд из двенадцати солдат с капралом и барабанщиком обязан был охранять академиков в пути и внушать уважение к ним местным властям.

Сенат дал академикам на руки указы на имя губернаторов и воевод. Все должны были оказывать содействие ученым путешественникам, предоставляя лошадей и лодки, проводников и гребцов, отводя квартиры и выполняя другие требования.

Миллер и Гмелин знали, что от начала путешествия и до окончания постройки в Охотске кораблей для плавания на Камчатку и в Америку пройдет несколько лет. Они решили использовать этот период для более основательного изучения Сибири.

Отчеты о своей работе академики должны были давать не капитан-командору Берингу, а непосредственно Академии наук. Так, считаясь участниками путешествия Беринга, академики фактически организовали самостоятельную научную экспедицию, задумав производить исследования в Сибири — от Урала до Камчатки.

Всего несколько месяцев назад Крашенинников сидел рядом с другими учениками на длинной скамье в классе философии. Учитель вспоминал, как толковали в киевской бурсе сочинения Аристотеля, и диктовал тексты, которые когда-то заучил сам. Теперь Крашенинников должен был сопровождать двух настоящих ученых в далекую Камчатку, о которой раньше читал только в календаре. Он становился участником научной работы в почти не изученной стране.

Правда, академики предполагали давать студентам только мелкие служебные поручения. Однако, присматриваясь к исследовательской работе, можно было многое узнать и сделать самому.

Летом сборы в экспедицию закончились. Нужно было слишком много лошадей, чтобы взять багаж академиков и их свиту., как называли они своих спутников. Поэтому проще было выбрать водный путь.

Решили плыть Ладожским каналом и разными реками до Волги и спуститься по ней до Казани. Затем можно было зимой добраться на санях до Тобольска, а весной плыть дальше по сибирским рекам на восток.

В начале августа 1733 года академики и их спутники выехали из Петербурга.

Все понимали, что уезжают надолго. Но никто не знал, что началось путешествие, которое продлится почти десять лет.

III

Прошел месяц, пока академическая экспедиция добралась до тверского городка Вышний Волочок. Извилистый путь по каналам, озерам и рекам, по которым часто нужно было тащить судно лямками против течения, кончился.

Вышний Волочок был построен на реке Тверце, которая течет прямо в Волгу. По Волге можно было плыть дальше уже без всяких затруднений.

Узенькая речка Тверда текла между лесистыми берегами.

«Плыть приходилось без паруса. Речка так спряталась в лесах, что ветер все равно не мог до нее достать», писал впоследствии академик Гмелин.

Лес, то еловый, то березовый, а чаще всего сосновый, стоял по обоим берегам речки. На полянках между деревьями виднелись кустики черники и брусники, иногда почти сплошь покрывавшие землю. А там, где было сыро, росли папоротники с длинными светлозелеными листьями, изящно вырезанными по краям, и мхи. Только изредка виднелись поля, на которых уже была сжата рожь, и маленькие деревушки.

Гмелин