Я слушал речь мудрого наставника и перед глазами сами собой возникали картины. "Многие десятки псоглавцев, томящиеся в неволе, за прозрачными, но невероятно прочными стенами. И спокойно расхаживающие перед ними пленители — Гроргхо, желающие поработить и подчинить могучих воинов. Вот один из врагов что-то делает при помощи своего волшебства, совершая в воздухе пассы. Перед ним появляются различные магические письмена и различные картинки. Один из сильнейших бойцов вдруг падает без сил, а сородичей оттесняет от него прозрачными стенами. Хилая безволосая обезьяна подаёт знак своим помощникам и те подхватив бессознательное тело, грузят его на самодвижущуюся плиту. В сопровождении врагов, плита уносит могучего воина. В следующий раз, забирают последнего оставшегося сородича из клетки напротив. Внешне он немного отличается — другая форма ушей, другой оттенок шерсти. Но он родич, он свой! Увы, ему никак не помочь — проклятые прозрачные стены! А спустя два приёма пищи, в освободившуюся клетку заносят тела новичков. Все без сознания, перемазаны в какой-то вонючей жиже и у каждого в ухе серьга в виде перекрещенных палочек. Серьги здесь у всех, но в каждой клетке разные, словно принадлежат разным родам или деревням. А еще никак не удаётся вспомнить, как попал в плен к Гроргхо. Только как очнулся в клетке.

А потом что-то случилось. Всё вокруг затряслось, стены заходили ходуном и стали трескаться. Свет вдруг сделался из белого — красным, а прозрачные стены пропали. Родичи бросились на оставшихся без защиты лысых обезьян. Те пробуют сотворить свою магию и даже успевают усыпить пару бойцов, но могучий гнолл просто впивается своими клыками в шею врага и тот беспомощно трепыхается, пока жизнь покидает его тщедушное тельце. Второй пробует сбежать, но его настигают и валят на пол. Сквозь волшебные двери врываются воины Гроргхо. Они в доспехах, в их руках прозрачные щиты и жезлы, что разят на большом расстоянии, убивая псоглавцев, стоит лишь подставиться. Но родичи — прекрасные создания, рождённые для битвы. Они буквально танцуют меж ударами жезлов и атакуют лысых обезьян. Наконец бой завершается — все воины противника пали, но и родичей осталось совсем немного, едва пять десятков из нескольких сотен. Многие ранены или обессилили. Но хуже другое — подземная тюрьма заперта, а волшебные двери не желают отвечать на призывы открыться. Остаётся только сидеть и ждать.

К счастью, один из гиенолюдей находит вход в лабиринт, что скрыт за расположенной под потолком решёткой. Лабиринт узок и извилист, он петляет, периодически обрываясь пропастями или вертикальными лазами. Иногда открываются новые залы. В каких-то из них живые или погибшие Гроргхо. Множество из проходов завалило камнями. Но родичи не отчаиваются и ищут путь к свободе. Они умершвляют ещё живых врагов, разбирают завалы, обшаривают обнаруженные залы и снова ищут. Наконец им улыбнулась удача и они нашли путь наверх. Затем ещё один лаз и ещё один. В конце концов они оказались в зале, который в будущем назовут залом памяти. Через остатки окон они видят разрушенную ударом исполинского молота гору и зарево над горящим лесом. Снаружи опасно и родичи не спешат выбираться. Они обыскивают самый верхний уровень подземной тюрьмы и стаскивают все съедобное в один из дальних тоннелей. Там они поют песнь памяти и проводят время, пока лес не потух и не возникла возможность выйти наружу. В двух коротких перебегах от сокрытого в горе зала Памяти, они заложат поселение. Множество смен времён охоты и голода пройдёт до того момента, как могучие псоглавцы снова встретят своих заклятых врагов на равнинах этого мира".

— Настало вр-ремя и вам выучить песнь памяти, что мы поём из поколения в поколение, передавая её потомкам, — седой наставник расхаживал перед нами, — Поскольку истина гласит — чтобы помнили! А теперь слушайте и запоминайте!

Слова песни нам раздали весьма оригинальным методом. Моих погодок разделили на четыре группы и каждая из них должна была запомнить свою часть звуков и их последовательность. Например мне досталась часть «Гра-Ва-ХР — пауза- Рух-Ва — пауза- Ара-Ха». Вроде бы и несложно, но бессмысленно же! А затем гноллы стали петь. И это было очень странно. Должен вам сказать, что певцы из гноллов — так себе. Ну не предназначены их гортани для всех этих октав. Вой, рычание, тявканье — да. А вот петь… И тот кто придумал эту песню прекрасно понимал вокальные возможности своих соплеменников. Потому что он собрал вокальную партию из того, что гиенолюды могли издавать без проблем.

Сложно передать словами, что ты чувствуешь, когда вокруг тебя, относительно слаженно поёт ещё семь десятков разумных. Причём они поют то же самое что и ты. Каждый — свой кусочек, который повторяется по кругу, но вместе. В начале, заведшие песню взрослые, пели её заунывно, ожидая, пока молодёжь почувствует ритм. Затем темп стал нарастать, рычания стало больше. Появились бумкающие звуки, словно кто-то стучал в барабан. Появились скрипящие нотки, словно от плохонькой скрипки. А ещё через пару минут, я понял, что внутри меня кипит ярость. Этой песней, народ гноллов обещал биться до конца. Обещал врагам, небесам, просторам и морям. И пока есть те, кто поёт эту песню, псоглавцы не станут рабами. Как обещали их отцы, а до них отцы отцов и могучие прародители.

На утро после возвращения в поселение, нас отправили заново выкладывать завал, который мы совсем недавно разобрали. Через год, его предстояло разбирать новым ученикам Гройсо. А ещё нас больше не поили горьким лекарством и спустя пару дней желание обладания самкой вернулось с новой силой. Рый-Со, можно сказать мне отказала. Точнее, в момент когда я перестал себя контролировать, она уже вовсю выла песнь бесконечной охоты с одним из парней соседнего выводка, заслужившим за год себе порванное ухо и шрам через всю грудь. А вот Ррой-Хо меня дождалась и отказывать в совместной песне не стала. Над поселением гноллов лилась песнь молодых сердец.

Отпустило меня вдруг. Ррой-Хо вдруг стала для меня кем-то, кого нужно охранять и защищать, но петь с ней, потеряв разум — больше не тянуло. Не только с ней, а вообще ни с кем. Сперва я подумал, что просто время прошло, как на земле март — время кошачьих свадеб. Закончился и животинки снова лежат на солнце и греются. Но всё оказалось куда проще и сложнее