Тиаму было уже за сорок, когда новая власть в Конакри дала ему повод вернуться домой. Он осмотрел горизонты гвинейской экономики и решил встряхнуться. 85 процентов экспорта Гвинеи приходилось на доходы от горнодобывающей промышленности, но правительство получало лишь гроши от ресурсов страны, которые находились под контролем некоторых из самых влиятельных фигур в этой отрасли. Министерство горнодобывающей промышленности, которое возглавил Тиам, представляло собой лабиринт разваливающихся коридоров, чьи сотрудники, хотя иногда и были блестящими, едва ли были готовы противостоять армиям юристов транснациональных корпораций. Но Тиам знал мир высоких финансов и заключения сделок. У него была ровная осанка, которую подчеркивали бритая голова и элегантные костюмы, и он был готов сцепиться рогами с большими зверями горнодобывающего бизнеса.

Первой целью Тиама стал алюминиевый гигант "Русал", добывающий бокситы в Гвинее, и его владелец, российский олигарх Олег Дерипаска. Дерипаска приобрел гвинейский бокситовый рудник и нефтеперерабатывающий завод в ходе приватизации 2006 года. Тиам утверждал, что цена, которую заплатил "Русал", была в разы меньше стоимости активов и что продажа была недействительной. Когда "Русал" под шумок разместил свои акции на Гонконгской фондовой бирже, Тиам потребовал, чтобы часть вырученных от продажи акций "Русала" средств пошла на погашение задолженности перед африканской страной, на долю которой приходилось около 10 процентов мирового производства бокситов компании. После включения предполагаемого экологического ущерба сумма, которую требовал Тиам, превысила миллиард долларов.

Русал отказался уступить, и противостояние затянулось. (Русал отказался удовлетворить требования о выплате денег, и после ухода Тиама и хунты компания восстановила свои отношения с правительством Гвинеи, объявив в 2014 году о начале работ на новом бокситовом руднике). Но это был лишь один фронт кампании Тиама. Как и других высокопоставленных гвинейских чиновников, его раздражало то, что он считал снисходительным отношением со стороны транснациональных корпораций, особенно наглых австралийцев из Rio Tinto. Рио с удовольствием превозносил Симанду как призовой актив, когда отбивался от попыток поглощения со стороны BHP Billiton, но Гвинея уже более десяти лет ждет, когда Симанду начнет давать руду.

Тиам усилил давление на Rio, угрожая лишить ее новых прав, если она не признает, что северная половина месторождения, которую Конте передал BSGR, была конфискована на законных основаниях. (Перепалки Тиама с Rio в конечном итоге побудили Генри Беллингема, министра по делам Африки в британском правительстве Дэвида Кэмерона, написать ему и трем другим высокопоставленным министрам письмо, лоббируя интересы компании и предупреждая, что любые дальнейшие действия против Rio, зарегистрированной в Лондоне, "станут негативным сигналом для инвесторов"). Тиам поддержал BSGR, утверждая, что наличие двух отдельных проектов по разработке Симанду обеспечит, наконец, приток руды.

Мы можем сидеть на этих запасах еще пятьдесят лет, как уже сидели пятьдесят лет", - сказал мне Тиам. Гвинея, - язвительно заметил он, - не была публичной компанией: в отличие от зарегистрированных на бирже горнодобывающих корпораций, таких как Rio, чьи акции дорожали за счет неразработанных запасов полезных ископаемых, страна ничего не получала, когда ее минералы лежали в земле. Мы получаем прибыль только тогда, когда экспортируем железную руду. У нас самая богатая и изобильная железная руда на Земле, а мы по-прежнему одна из беднейших стран".

По мнению его врагов, у Тиама были и менее благородные мотивы. В 2014 году компания Rio Tinto обвинила его в получении взятки в размере 200 миллионов долларов (впоследствии сумма была изменена до 100 миллионов долларов) от Бени Штейнметца за то, чтобы он защитил недавно выигранное право BSGR на северную половину Симанду. (Тиам назвал обвинения Rio "ложными, клеветническими и граничащими с комизмом" и описал их как попытку компании "отвлечь внимание от своего нежелания разрабатывать Симанду"; BSGR была столь же пренебрежительна: "Rio Tinto решила ничего не делать со своими правами на добычу, поэтому права на добычу были отобраны. Беспочвенные и странные иски, подобные этому, не изменят этого факта").

Симанду был главным призом страны, но до получения доходов от него оставалось еще много лет, и самой насущной задачей хунты было получить хоть какие-то деньги. Сразу после переворота Дадис пообещал, что организует выборы, передаст власть гражданским лицам и вернет своих парней в казармы. Но вскоре он дал понять, что собирается отказаться от своего обещания не выдвигать свою кандидатуру. Изоляция Гвинеи углублялась, а солдаты-халявщики быстро опустошали казну, которая и без того была исчерпана сокращением помощи после переворота. Это был вопрос выживания экономики", - сказал мне позже Тиам.

Однажды в середине 2009 года, через несколько месяцев после начала работы, Тиам обедал, когда ему позвонил коллега-министр и настоял на том, чтобы он бросил трапезу и приехал в Novotel для встречи с потенциальными инвесторами. По прибытии Тиама представили китаянке, с которой он раньше не встречался. Ею оказалась Ло Фонг-Хунг, соучредитель компании Queensway Group, принадлежащей Сэму Па. Тиаму сказали, что визит делегации организовал посол Гвинеи в Китае. China Sonangol, совместное предприятие Queensway Group с государственной нефтяной компанией Анголы, получало огромные доходы от продажи ангольской нефти, и Ло привлекла внимание Тиама внушительными цифрами. Она сказала мне, сколько денег они могут получить", - вспоминает Тиам. Я отнесся к этому немного скептически, но сказал им, что они могут присоединиться, если вы настолько велики, как говорите". Сэм Па появился и тоже представился. После встречи Тиам рассказал Дадису о встрече.

Тиам решил навести справки о новых потенциальных инвесторах, чьи основные сделки до сих пор велись в Анголе. Он знал Мануэля Висенте и компанию Sonangol еще со времен своей банковской деятельности; эти два человека были хорошими друзьями. Он бросил вызов Па и Ло: "Если вы так близки с Мануэлем Висенте, возвращайтесь вместе с ним". Через три дня, вспоминает Тиам, Висенте прилетел в Конакри вместе с Па. Тиам отвез их на встречу с Дадисом. Па пообещал главе гвинейской хунты, что немедленно пришлет деньги. По словам Тиама, в течение двух недель поступило около 30 миллионов долларов. Это был жест доброй воли, чтобы показать, что они серьезны и способны". Тиам сказал мне, что деньги предназначались для улучшения водоснабжения Гвинеи и аренды аварийных электрогенераторов. Даже если бы деньги действительно были потрачены на эти достойные восхищения начинания, они освободили бы другие средства, которые хунта могла бы использовать или разграбить.

Когда Тиам отправился в Китай вскоре после первой встречи с Па и Ло в Конакри, у него, как и у португало-ангольского магната Хелдера Батальи до него, сложилось четкое впечатление,