очень бедной; 10 монет, это средняя оплата труда за 10 дней, для среднего мужчины. Но в любом случае, одна из десяти, это больше чем одна из ста, поэтому она отчаянно искала эту монету! Пол в большинстве маленьких, однокомнатных домов в Галилее был выложен из грубо подогнанных камней, поэтому монета и других вещи повседневного обихода, попадая между щелями оставались потерянными, пока не находились современными археологами! Более того, большинство таких домов, в лучшем случае имели только одно окно и дверь, поэтому было мало света, для поиска монеты. По этой причине она зажгла лампу, но в то время, лампы очень маленькими, для того, чтобы их можно было держать в одной руке, поэтому, она не давала много света. Она подмела комнату, в надежде услышать звон монеты, — и наконец, она ее нашла! Ее друзья радовались вместе с ней, так же, как друзья Бога радуются с Ним — опять, подразумевая, что возможно, религиозная элита не входит в число друзей Бога (15:8–10).

После этого, Иисус рассказывает историю о заблудшем сыне. Младший сын сказал своему отцу: «Я хочу получить свою часть наследства сейчас». В той культуре, сын, фактически говорил: «Отец, я хотел бы, чтобы ты был мертв» — наивысшее неуважение. Отец не был обязан делить свое имущество и отдать ему его долю, но он это сделал; старший брат должен был получить 2/3, а младший 1/3. По древнему закону, разделяя наследство, отец просто говорил какие поля и предметы каждый из них получит после его смерти; до того момента, мы не мог по закону использовать это имущество. Но этот сын, нарушил этот закон; он ушел в дальнюю страну и все, что отец собирал своим трудом. В конце концов, он обнищал, и опустился до того, что кормил свиней; для слушателей Иисуса, иудеев, это был конец, который заслуживал этот взбунтовавшийся сын, и вполне приемлемый конец истории. Если молодой человек, был каким‑то образом связан с свиньями, он считался не чистым и не мог даже обратится за помощью к своим собратьям, иудеям!

Но молодой человек подумал, и решил, что лучше быть слугой в доме отца, чем голодать, поэтому, он вернулся домой, молить о милости. Его отец, еще издалека, увидев его, побежал на встречу. В той культуре, считалось не прилично для человека в возрасте бежать, но этот отец забыл о своем достоинстве; сын вернулся домой! Сын пытался просить о том, чтобы быть рабом в доме, но отец проигнорировал его слова, вместо этого, он одел его в самую лучшую одежду — без сомнения, в свою собственную; и одел перстень на его палец — без сомнения, фамильный перстень, символ его восстановления в семье; и обувь на ноги — потому что большинство слуг ходили без обуви, отец сказал: «Нет, ты не будешь слугой! Я принимаю тебя только как моего сына!». Откормленного тельца могло хватить для того, чтобы накормить целое поселение, отец устраивает большой праздник, и все его друзья радуются вместе с ним.

До этого момента, история следовала параллельно двум предыдущим историям, но теперь Иисус продолжает, бросая вызов религиозной элите более ясно. Древние произведения, иногда, выделяли главную мысль, начиная ее и заканчивая один и тем же выражением, в данном случае, заблудший сын вернулся домой (15:24, 32). Когда старший брат узнал о том, что отец принял домой младшего брата, с экономической точки зрения, ему нечего было терять, наследство уже было разделено (15:12). Проблема заключалась в том, что он считал несправедливым то, что отец празднует возвращение взбунтовавшегося сына, который не искал милости, который считал себя достаточно хорошим, что может обойтись и без отцовской милости. Он возразил своему отцу, отказавшись приветствовать его по титулу, унижая отца, заставляя его выйти и умолять его войти на пир. В данный момент, он оскорбляет отца, в той же мере, что и младший брат это сделал ранее! «Я служил тебе», возражает он (15:29), таким образом говоря о том, что он считал себя слугой, а не сыном — та роль, которую отец считает неприемлемой (15:21–22).

Религиозная элита, пренебрегала «грешниками», которые приходили к Иисусу, даже не осознавая, что их сердца, ни чем не лучше. Грешники, были подобны младшему брату, религиозная элита — старшему брату. Все мы нуждаемся в Иисусе; никто не может быть спасен без Божьей милости.

13. Первый Христианин из Язычников, Деян. 8:26–27

Так как Самаряне считались «полукровками» (8:4–25), Африканского придворного можно считать первым настоящим Язычником, обратившимся в Христианство (хотя, возможно в Иерусалимской церкви, не многие знали об этом, 11:18).

Возможно, для Филиппа, указания ангела идти на юг, в сторону Газы (8:26), могли показаться странными; В Самарии было много обращенных, но кого он может найти на пустынной дороге? Две дороги на юг проходили не далеко от Иерусалима, одна, через Хеврон в Идумею (Едом), а другая, соединяясь с прибрежной дорогой перед Газой, вела в Египет, на одной и на другой были установлены римские дорожные разметки. Старая Газа, была заброшенным городом, руины которого находились рядом с городами, принявшими Греческую культуру, — Аскелон и Новая Газа. Указание идти на юг, по направлению к заброшенному городу могло показаться абсурдным; но Бог часто проверял веру, использую, на первый взгляд абсурдные указания (Пример: Исх. 14:16; 3 Цар. 17:3–4, 9–14; 4 Цар. 5:10).

«Эфиопия» (Греческий термин), присутствовала в средиземноморских легендах и мифической географии, как край земли, иногда, протяженностью от дальнего юга (вся Африка южнее Египта, «Эфиопы с кучерявыми волосами») и до дальнего востока («Эфиопы с прямыми волосами», южной Индии). Греческая литература часто выражала уважение к Африканцам, как к людям, которых, по–особому, возлюбили боги (Греческий историк Геродот, также, называет их наиболее красивыми людьми), в Римской Империи были известны некоторые представители народностей южной Сахары. Наиболее часто упоминаемой характеристикой Эфиопов в Иудейской и Греко–Римской литературе (также упомянуто в Старом Завете), был черный цвет их кожи, хотя древнее, средиземноморское искусство, кроме этого, изображает другие, присущие Африканцам черты и признает разницу в цветовых оттенках. Египтян и других людей, иногда называли «черными», в сравнении с более светлыми жителями средиземноморья, но, чем дальше путешествуя на юг, вдоль течения Нила, тем темнее становился цвет кожи и более тесно собраны волосы у людей. Греки считали «Эфиопов» образцом черноты.

В данном случае, речь идет об Африканской империи. Мы можем спутать «Эфиопию» о которой говорится в тексте, с современной Эфиопией. То царство, Аксум, было сильной, Восточно–Африканской империей, которое приняло