Хаджар остался наедине с костром и собственными мыслями.

Глава 1701

Хаджар смотрел на пламя и впервые за очень долгое время осознал, что ему… попросту нечем заняться. Возможно, это показалось бы глупостью, граничащей со слабоумием. Как-то — адепту нечем заняться в ледяных горах Чужих Земель. Неужели его тревожит тот факт, что здесь под каждым камнем может оказаться логово зверя, а каждый мутный пик, едва просматривающийся сквозь бураны и метели — мифическим чудовищем.

Вот только за прошедшие двое суток, Хаджар не уловил не то, что следа или энергии возможного зверя, но и вообще — ему казалось, что горные пики оказались практически полностью лишены присутствия Реки Мира.

Будто кто-то нарочно, если это вообще было возможно, изменил её русло, создав здесь некое подобие пустот. В целом, ничего необычного в этом не присутствовало бы, находись они в землях самых простых смертных.

К примеру, в Лидусе, Балиуме и остальных “варварских королевствах” существовали огромные просторы, на которых энергия встречалась так же редко, как вода в Море Песка. Но ведь они были не там, в Лидусе и Балиуме, а здесь — в Чужих Землях.

Концентрация местной энергии находилась на столь запредельном уровне, что не всякий адепт мог самостоятельно срубить дерево, выкопать ров, подняться в гору и так далее. И все же — Хаджар, Шакх и Албадурт стали свидетелями того, как легко, буквально по щелчку пальцев может исчезнуть то, что давно уже привык считать вторым воздухом.

— И все же… — прошептал Хаджар.

Он поднял с земли камешек и попытался раздавить его в ладони, но вместо этого едва было не порезался. Забавно — ему бы пришлось сознательно ограничивать собственную ауру, окажись он на родине — чтобы не превратить многие и многие километры площади в безжизненную площадь, выжженную одним лишь его присутствием.

В Даанатане, ни один камень не выдержал бы его простого прикосновения, освободи он хоть каплю силы. Здесь же…

Хаджар положил камешек на то место, где недавно сидел Шакх.

Здесь, в горах, где, казалось бы, нет энергии — он все так же, как и в прочих местах Чужих Земель, чувствует себя сродни смертному. Ему приходится часто отдыхать, позволяя телу сбросить оковы напряжения от борьбы с атмосферой, он хочет пить и есть, камни и деревья оказываются прочнее тела, практически достигшего крепости Небесного Артефакта.

Хаджар уже давно участвовал, что поскольку без редких реагентов, указанных в Пути Сквозь Звезды, не может развиваться его душа, то вместо неё крепнет тело. Еще немного и оно действительно достигнет крепости Божественного Артефакта.

А это означало, что оружие слабее этого уровня не сможет оставить на нем даже царапины, а любой Безымянный Адепт, не используя каких-то особых козырей, будет для Хаджара не опаснее назойливого москита.

И все же, несмотря на все это — вот камень, который ему не поддается. Гора, заставляющая мысленно возвращаться на пики Балиума, где, как тогда казалось генералу — у него мерзли даже кости.

Заметили ли эти детали Шакх с Албадуртом? Хаджар хотел бы с ними обсудить, но не рисковал. Кто знает, окажется ли оно способен изъяснить те мысли, что пока еще не выстроились ровной линией в его собственном сознании. Не навредит ли он этим себе и другим и…

Генерал слегка улыбнулся. С каждым новым прожитым десятилетием, он все лучше понимал тех, кто так часто говорил ему — “я не могу учить тебя, потому что это будет опасно для нас обоих”.

Знание порой действительно бывает куда смертельнее самого острого из клинков.

Времени на медитацию не было, как и на тренировки с клинком, так что, отложив мысли о бытие подальше, Хаджар достал своего верного, старого спутника. Благодаря магии Артеуса и нескольким рунам, сияющим на корпусе старенького ронг’жа, его удалось укрыть от разрушительной атмосферы.

Он тронул струны, слегка подкрутил колки, затем издал несколько нот и заиграл. Не что-то конкретное, а просто то, что слышал внутри. И почему-то неизменно возвращался мыслями обратно в Город. Странно, чем дольше он жил в Безымянном Мире, тем чаще ловил себя на мысли, что порой, когда выдается несколько спокойных мгновений, он думает о доме. И все чаще этот дом оказывается не во дворце Лидуса, а там, среди гранита и черных вод. В Городе.

И чем чаще он, благодаря тем или иным событиями, мысленно или действительно ненадолго оказывался в Городе, тем отчетливее он видел его в собственном сознании.

— В историях о вас, достопочтенный генерал, мне всегда было любопытно, как вы смогли пронести сквозь все ваши странствия любовь к музыке.

Рядом с ним сидел молодой мужчина. Волосы его уже несколько окрасила седина, но взгляд карих глаз все еще оставался твердым и смотрел не назад, а вперед, к новым горизонтам. Крепкие руки, укрытые тяжелыми меховыми одеждами, покоились на коленях. В одной он держал тот самый камень, который еще недавно пытался раздавить Хаджар.

Среднего роста и столь же средней комплекции. Если бы не часть именной татуировки, вылезающей из-под мехового ворота и задевающей правую щеку, то внешность визитера и вовсе можно было бы назвать непримечательной.

К чурке он приставил резной посох со множеством рун и иероглифов.

Маг.

— Если честно, порой я и сам задаюсь тем же вопросом, — честно ответил Хаджар. — И если вы меня так хорошо знаете, то странно, что ко мне отправили именно мага.

Мужчина только улыбнулся. Едва заметно, только правым уголком губ. Так, словно он знает куда больше, чем любой другой разумный.

Проклятые маги…

— Да, ваша неприязнь ко всему волшебному широко известна, Безумный Генерал, — голос его звучал ровно и спокойно. Без особого интереса, но и без негатива. — Но, с другой стороны, чего обычного в… да во всей нашей жизни, генерал. Вы за несколько мгновений преодолели расстояние, которое простым смертным пришлось бы пересекать целыми поколениями. Вы выдерживаете мороз, способный превратить вашу родину в ровную ледяную гладь. Да и ваше владение мечом… от магии оно отличается лишь тем, что вы сами себя убеждаете в том, что это не волшебство, а мастерство.

Хаджар отвернулся.

— Я не силен в полемике, достопочтенный…