Шрифт:
Закладка:
Триумвират Дауда, Наима и Захир-шаха жаждал перемен. Младшее поколение Мусахибан училось в Европе и знало, как живут люди за пределами Афганистана. Абсолютная власть не удовлетворяла братьев – ибо это была власть над безликой массой крестьян, кочевников-скотоводов и так называемых «мусульманских ученых» – ортодоксальных религиозных деятелей, зачастую не умевших читать. Возмужавшие отпрыски королевской семьи правили нацией, которая ничего не производила и не экспортировала, кроме примитивной сельхозпродукции да овечьих шкур, – но они мечтали руководить богатым и цивилизованным государством.
Даже авторитарный Дауд слыл модернистом – и в 1950-х – 1960-х гг. «развивающиеся страны» изобиловали его единомышленниками, «просвещенными диктаторами» вроде иранского шаха Мохаммеда Резы Пехлеви (сына опального Резы Пехлеви) и египетского президента Гамаля Абделя Насера. Ранее Дауд был связан с «Пробужденной молодежью», чья идеология представляла собой смесь националистических и патриотических лозунгов: «Прогресс – это хорошо!», «Даешь образование!», «Долой устаревшие обычаи!», «Свободу женщинам Востока!», «Афганистан для афганцев!», «Поддержи отечественного производителя!» и все в таком духе. Неудивительно, что, обретя реальную силу, Дауд нацелился на грандиозные реформы – но афганские земледельцы и пастухи никогда не обеспечили бы его деньгами, без которых о прогрессе можно было даже не думать. Источники финансирования лежали в иной плоскости – за пределами страны, вокруг которой уже сгущались тучи очередного конфликта. Афганистан снова превращался в арену глобального противостояния – «холодной войны», охватившей мир в середине XX века.
Глава 12
Жаркие дни «холодной войны»
Мир – это не идеи; мир – не место для мечтателей и их мечтаний; мир – это вещи. Вещи и те, кто их делает, управляют миром.
Салман Рушди. Дети полуночи
Предпосылки «холодной войны» берут начало в последние годы «войны горячей» – то есть Второй мировой, когда союзники поняли, что они почти наверняка победили, и стали планировать новое мироустройство, удобное им самим. Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Виссарионович Сталин, президент США Франклин Рузвельт и премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль – лидеры стран-участниц антигитлеровской коалиции – встретились в Тегеране (1943) и Ялте (1945), чтобы выработать ключевые стратегические принципы послевоенной эпохи. Американские и британские силы наступали на Германию с запада, советские – с востока. После взятия Берлина Сталин контролировал Восточную Европу. Здесь территория социалистических государств Восточного блока простиралась от Болгарии до Балтийского моря – и Запад опасался, что Сталин сделает то, чего не сумел Гитлер: покорит мир.
Тревога Запада усилилась в 1949 г., когда коммунисты пришли к власти в Китае, – ибо их предводитель Мао Цзэдун (1893–1976) считался послушным фактотумом Кремля. Однако капиталистические государства не могли сражаться с СССР, потому что у обеих сторон было ядерное оружие и его использование уничтожило бы человечество. Гарри Трумэн – первый президент послевоенной Америки – сформулировал «политику сдерживания» в ответ на резкое расширение советской сферы влияния. Штаты и их союзники хотели изолировать СССР и его сателлитов, окружив их цепью государств, враждебных коммунизму и дружественных Западу. С этой целью американские дипломаты создали ряд военно-политических альянсов. На западе в 1949 г. возникла Организация Североатлантического договора (НАТО), на востоке в 1954 г. – Организация Договора Юго-Восточной Азии (СЕАТО). Между ними располагались государства Багдадского пакта (1955), более известного как Организация Центрального договора (СЕНТО), – изначально туда входили Ирак и Турция, но позже к союзу официально примкнули Великобритания, Иран и Пакистан. НАТО, СЕАТО, СЕНТО и азиатские союзники США – например Япония – образовали геополитический «забор» вокруг коммунистического блока.
Впрочем, не все страны входили в капиталистический или социалистический лагерь. В 1947 г. Индия обрела суверенитет – и не желала присоединяться ни к одной из сторон. По мнению индийского премьер-министра Джавахарлала Неру, нейтральные государства могли образовать третий блок – и вскоре его идея переросла в Движение неприсоединения (1961). Параллельно в мире рушилась колониальная система, и лидеры новых независимых государств – Шри-Ланки, Индонезии и пр. – считали, что формальный нейтралитет позволяет им влиять на всех участников конфликта.
Безусловно, у «холодной войны» были горячие точки. Ожесточенная борьба коммунистов и антикоммунистов в Корее, Вьетнаме и других странах третьего мира представляла собой так называемые «опосредованные войны» между СССР и США. Но «холодная война» характеризовалась и бескровным противостоянием обоих лагерей за влияние в «неприсоединившихся» странах. Эти страны превратились в арену шпионских интриг, тайных заговоров, различных торговых сделок, пропаганды и «дуэльной» помощи, когда коммунисты и капиталисты пытались перещеголять друг друга, спонсируя нейтральное государство, дабы заручиться его поддержкой. Нигде эта конкуренция не бушевала сильнее, чем в Афганистане, который опять очутился в эпицентре схватки.
Афганистан мог попасть в советский лагерь, перейти в стан капиталистов либо сохранить нейтралитет. Выбор Кабула имел важнейшее значение для СССР и США по причине географического положения Афганистана. Он соседствовал с Пакистаном – членом СЕНТО и СЕАТО. Доминируя в Афганистане, Советы могли использовать его как платформу для захвата Пакистана, а захватив Пакистан, они бы пробили брешь в «защитном ограждении», возведенном капиталистами. Вашингтон не мог позволить Афганистану стать коммунистическим. «Большая игра» сменилась «холодной войной». Стратегически США находились в том же положении, что и Великобритания в XIX в.: им нужно было контролировать Афганистан, дабы сдерживать СССР – не юридического, но фактического преемника Российской империи. Афганское государство снова являлось плацдармом, откуда можно было атаковать Индию – вернее, ту ее историческую часть, которая теперь называлась Пакистаном.
Дауд и Наим намеревались извлечь из «холодной войны» максимальную выгоду. Американское влияние было неразрывно связано с успехом строительства в Гильменде – самым амбициозным, дорогим и масштабным проектом, который когда-либо реализовывался в Афганистане. Его провал ударил бы по престижу Вашингтона и Кабула. В долине Гильменд совпали афганские и американские интересы, а динамика афганской истории совпала с глобальной драмой «холодной войны».
В 1965 г. Дауд учредил Управление долины Гильменд и Аргандаба[576] (англ. The Helmand and Arghandab Valley Authority, сокращенно – HАVA).[577] Афганский бюджет в $10 млн был исчерпан, но американцы инвестировали в проект вдвое большую сумму. Дауд собрал команду администраторов под руководством Абдула Кайима – выпускника «Хабибии», который учился в США на рубеже 1930-х – 1940-х гг. Прочие должности заняли другие афганцы с западным образованием. С американской стороны работы курировало Агентство США по международному развитию (АМР) – федеральный орган и главный инструмент «мягкой силы» Вашингтона в годы «холодной войны».
На юго-запад Афганистана нагрянули лучшие инженеры, геологи и почвоведы из США. Кайим был введен в кабинет министров. Штаб-квартира ХАВА располагалась в Лашкаргахе – городке, предназначенном для размещения афганских и американских специалистов; рядовые афганцы окрестили его «маленькой Америкой». Лашкаргах располагался в очень консервативном регионе, посреди исторических пуштунских земель, населенных племенами дуррани и гильзай. В городе были бассейн, клуб, больница и школа, куда набирали смышленых деревенских детей со всей долины. Им преподавали светские дисциплины, но ислам также фигурировал в учебной программе.
Ядро строительного проекта составляли две плотины – одна на Гильменде, а вторая – на ее главном притоке, реке Аргандаб. Ниже по течению прокопали сеть каналов, оборудованных механизированными шлюзами и другими чудесами техники. Эти каналы несли воду не на старые возделываемые поля (которых было немного), а на новые экспериментальные фермы, находившиеся в ведении государства. Здесь афганские крестьяне научились пользоваться тракторами и химическими удобрениями для выращивания новых сельхозкультур. Семена и саженцы импортировали из США. В стратегических точках ирригационной сети, как грибы после дождя, возникали образцово-показательные, электрифицированные городки – например Надир Али и Марджа. Аккуратные домики возводились с толстыми стенами и куполообразными крышами, чтобы сберечь прохладу, – неоспоримый плюс в условиях афганского зноя. Домики были оснащены современной сантехникой, к каждому из них прилегал небольшой сад, а между домовладениями отсыпали гравийные дороги.
Через долину Гильменд проходили маршруты сезонных миграций кочевников (кучи). Правительственные чиновники
