времени наполниться кристаллами гексафторида урана, и пора было заменить его пустым. Он ушёл в торпедный отсек и только краем глаза видел, как постепенно темнота за открытым люком сменилась пятнами света — у сарматов на корабле были свои дела. Ничего особенного не происходило, и всё же глаза Гедимина слегка светились, и он часто усмехался. Закончив с обогатительной установкой, он потратил немного времени на обычное развлечение — наблюдение за синеватым свечением готовых твэлов — и вышел наружу, чтобы посмотреть на реактор.

— Почти готово, — кивнул ему Иджес, пристроившийся с ремонтной перчаткой в носовой части корабля, над полуразобранным щитом управления. — Все твои вентили и клапаны…

Из-под палубы доносились скрежет и шипение. Над люком, прорезанным там, где этой ночью спал Гедимин, стоял хмурый Кенен, а рядом с ним лежали самодельные торпеды. С вечера на каждой из них кто-то написал по-сарматски «Hasesh tza aju!»; к утру краска высохла, но Кенен всё равно морщился, прикасаясь к торпедам, и брезгливо отряхивался после каждого снаряда, спущенного в люк. Когда снаряды кончились, шипение смолкло, и из люка с трудом выполз Линкен.

— Тесно, но сойдёт, — сказал он, закрывая люк. — Атомщик, у тебя ещё много урана? Ну, для брони?

— Тонны три как минимум, — ответил сармат, на секунду задумавшись. — Но его ещё надо чистить.

— Не торопись, — кивнул Линкен. — Делай всё, как положено. Хочу прикрыть реактор снаружи. А с бомбой точно не получится?

Гедимин покачал головой.

— Жаль, — вздохнул Линкен. — Очень полезная вещь. Ну, спасибо и за излучатели. Уран тоже пригодился.

Носовая часть корабля откинулась вверх, пропуская двоих сарматов. Аэций и Астиаг не полезли в люк — они обошли «Скат» с носа и вернулись в машинное отделение безопасным путём.

— Пора собираться, — сказал Астиаг, рассматривая свой комбинезон. — Как раз успеем на дневной глайдер.

— Верно, — не без сожаления согласился Линкен. — Идите мыться. Я вас отвезу, а мы ещё поработаем.

Аэций остановился напротив реактора и посветил на него наручным фонарём. Рилкаровая оболочка засверкала под ярким пучком света. Сквозь неё темнел слой свинцовой фольги, а ещё дальше — чёрный кокон графитовой выстилки.

— Хорош! — усмехнулся Аэций, хлопнув ладонью по стене биологической защиты. — Через год увидим в действии?

Гедимин недовольно сощурился.

— Возможно.

— А можешь сейчас засунуть туда все свои стержни? — Аэций поднял голову и присмотрелся к пустым захватам электромагнита. — Чтобы оценить масштаб. Они ведь не испортятся от этого?

— Могут, — отозвался Гедимин. — Это ненужное действие.

Линкен опустил ладонь ему на плечо.

— Не трогай реактор, теск. Насмотришься через год. А теперь — мыться! Дневной глайдер ждать не будет.

Линкен вернулся через час и привёз контейнеры с Би-плазмой — сарматы в очередной раз пропустили обед. Гедимин, устроившись на кожухе турбины, порылся в карманах, нашёл почти пустой тюбик горчицы и грустно посмотрел на него.

— Не купил, — развёл руками Линкен. — Думал, ты запасся.

— Эй, парни, — Кенен настороженно сощурился на сарматов. — Помните, какое сегодня число? К отбою мы все должны лежать на своих матрасах.

— Будем, — отозвался Линкен. — Куда спешишь, Маккензи? Не нравится корабль? Или экипаж?

— Ваши планы, парни, — слегка поморщился Кенен. — Относительно этой колымаги. Ты всерьёз собрался посадить её на Мефону?

— Трое суток пути, — сузил глаза взрывник. — Хорошо разгонимся — даже меньше. Я там был, Маккензи. Правда, макаки там не выживают.

— Кенен выживет, — хмыкнула Лилит. — От него не избавишься. Вот скажи, что ты посреди ночи делал под нашим одеялом?

Учётчик недовольно сощурился. Гедимин, отложив в сторону пустой контейнер из-под Би-плазмы, повернулся к реактору. «Трудно поверить,» — думал он, глядя то на массивный полупрозрачный корпус, то на свою ладонь. За год на ней прибавилось едва заметных рубцов и даже появилось несколько шрамов. «А через год будет запуск.»

02 января 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Ничего не выйдет, — прошептал Иджес, повернувшись к Гедимину; глайдер уже снижался над Шахтёрским аэродромом, ремонтники толпились у люка, и некому было подслушивать сарматов, остановившихся у дальнего борта. — Сёстры Хепри очень просили помочь. Не знаю, попаду я сегодня на корабль или нет.

— Это ничего, — отозвался Гедимин. — К десяти выйдешь на окраину — тебя заберут вместе с Линкеном. Не выйдет — выберешься завтра. За сутки там ничего не изменится.

— Как же, — хмыкнул Иджес, пропуская сармата вперёд к выходу из фургона. — У тебя — и не изменится? Иногда за минуту всё становится вверх дном.

— Не в этом случае, — качнул головой ремонтник. — В ближайшие полгода ничего вверх дном не станет. Процесс движется, но он очень и очень небыстрый.

— Уран и торий! — Иджес хлопнул Гедимина по плечу и, ускорив шаг, направился в сторону стадиона. Ремонтник вскинул руку в ответном жесте и, усмехнувшись, пошёл к бараку. Сегодня у него не было причин задерживаться в Ураниуме — оставалось только переодеться, взять инструменты и подняться на крышу барака.

Двери соседних комнат были плотно закрыты. Гедимин щёлкнул пальцем по лёгкой створке, и она громко затрещала, но никто не откликнулся — в комнате Лилит было темно и пусто. У Кенена горел свет, но самого сармата на месте не было. «Уже ждут,» — подумал ремонтник и слегка ускорил движения. Свежевыстиранный комбинезон лежал в ящике поверх одеяла, как обычно; между ними Гедимин всегда клал инструменты, слишком крупные, чтобы поместиться в карманах. Он уже натягивал второй сапог, когда в дверь осторожно постучали.

— А, вот и ты, Джед, — Кенен заглянул в комнату и растерянно мигнул. — Не видел Лилит?

— Я думал, вы все уже на крыше, — отозвался Гедимин. — Ты что, один здесь?

Кенен пожал плечами и покосился на смарт, торчащий из нагрудного кармана.