— В этом ты абсолютно права. Я бы тоже был буквально в одних трусах, если бы не привык к тяжелой работе и не ленился просыпаться очень рано, чтобы подготовиться к съемкам, что могли длиться не просто весь день, но и даже до самого поздней вечера или вообще в глубокую ночь.

— Не могу поверить, что ради желания легко разбогатеть и зависти к твоим успехам он решил зайти так далеко. Что такой милый и добрый на первый взгляд парнишка превратился в ужасного монстра. — Наталия тяжело вздыхает. — И меня еще угораздило влюбиться в него.

— Скажи честно, ты все еще любишь этого человека? — с жалостью во взгляде смотря на Наталию, интересуется Терренс и отрывает спину от дивана. — Неужели ты до сих пор хочешь быть с ним? И готова простить его за все те ужасные слова и поступки?

Наталия несколько секунд молчит, продолжая рассматривать свои руки, а потом она тяжело вздыхает и переводит грустный взгляд на Терренса.

— Как бы мне ни хотелось сказать тебе «нет», я вынуждена сказать «да», — с грустью в полусухих глазах неуверенно признается Наталия. — Я все еще люблю этого человека… И готова показать, что у меня нет ни малейшей гордости, и вернуться к нему, если бы он извинился и попросил об этом. Я бы точно отключила свои мозги и послушала свое сердце, на котором становится все тяжелее от мысли, что нашим отношениям пришел конец. Вроде бы прошло уже чуть больше месяца, но я все еще не могу смириться с этим…

— Боюсь, он никогда не раскается. Да и оно не нужно нам! Лично я ни за что не прощу этого гада, даже если он будет на коленях стоять и умолять о прощении.

— И я страдаю из-за того, что не могу наплевать на эту тварь. Больше всего на свете мне хочется забыть его, чтобы найти другого, кто сможет стать для меня достойным. Такого же чудесного, как ты. — Наталия опускает глаза и тяжело вздыхает. — А я не могу этого сделать. Что бы я ни делала, как бы сильно ни желала разлюбить, у меня не получается выкинуть его из головы. Знаешь, каких усилий мне стоит скрывать свои чувства и прикрываться агрессией, чтобы не выдать себя. Я не хочу, чтобы он думал о том, что после такого предательства у меня еще остались какие-то чувства к нему. Пусть этот гад считает, будто я давно наплевала на него, и называет кем угодно.

— А ты жалеешь, что не рассказала ему правду про те фотографии?

— Не знаю, Терренс… — проведя руками по лицу, тихо произносит Наталия. — С одной стороны, я не жалею об этом, потому что не хочу находиться с человеком, который так легко усомнился во мне. Но с другой — мне очень жаль, что я не смогла набраться смелости рассказать ему правду. Все могло бы быть иначе, если бы я рассказала, что произошло на самом деле между мной и моим обидчиком. Это могло бы остудить его. Хотя и тут есть некоторые «но»: даже если я бы сказала Эдварду всю правду, это не значит, что он поверил бы мне.

— Будет лучше, если он не узнает правду. Да и зачем ему знать! Сейчас Эдварда интересуют только деньги, наши богатства и отцовская компания. Ему будет не до твоей правды.

— С одной стороны, я тоже так думаю. Но с другой, так хочется треснуть его по роже настоящей правдой и посмотреть на его реакцию. Полюбоваться на него, когда он поймет, что был безмозглым идиотом.

— А лучше рассказать ему правда, когда он грохнет всех нас и заполучит все наши денежки и все, чем владеет дядя Майкл.

— Это точно!

— Ох, скорее бы уже разрешить проблему с наследством… — устало стонет Терренс и откидывается на спинку дивана. — Хотя, я не могу быть уверен, что вся эта история закончится в ближайшее время. И не приведет к каким-то ужасным последствиям.

— Она точно не закончится просто так. И думаю, что твой дядюшка не из тех, кто разбрасывается словами. Если уж твоя мама заявила, что он хочет отомстить твоему отцу, значит, в ближайшее время нам и правда стоит ждать сюрпризов от него или этого мерзкого сопляка.

— Я тоже этого боюсь. Поэтому и предупреждаю тебя о том, чтобы ты была осторожнее, и беспокоюсь, когда Ракель уходит из дома одна.

— Полагаю, нам еще долго придется бояться. Потому что все это не закончится в ближайшие несколько дней или месяцев.

— Нет-нет! — взволнованно тараторит Терренс. — Если я еще пару месяцев буду думать о том, не прикончат ли сегодня-завтра меня и мою семью, то точно сойду с ума. Я и так близок к нервному срыву из-за угрызений совести из-за моих поступков по отношению к Ракель. А эта ситуация точно доведет меня.

— А если я еще пару месяцев буду переживать из-за того, что все еще влюблена в Эдварда и не смогу открыться более достойному мужчине, то тоже сойду с ума. Воспоминания о том, как тот ужасный тип со шрамом и бешеными глазами пытался изнасиловать меня и оставил практически голую в прохладную погоду, до сих пор причиняют мне боль. И не буду скрывать, что меня терзает совесть из-за сокрытия правды. Мне так или иначе стыдно, что я позволила Эдварду считать меня грязной проституткой, спящая со всеми мужиками подряд.

— Ох, у каждого свои проблемы… — резко выдыхает Терренс, уставив взгляд в одной точке.

— И каждый думает, что они неразрешимы…

— И каждый опускает руки, считая, что все уже кончено, и ничего нельзя изменить.

— И каждый мечтает, чтобы эти проблемы закончились как можно скорее, чтобы снова начать жить спокойной жизнью и окружить себя по-настоящему любящими людьми.

— И каждого может мучить совесть из-за каких-то поступков, совершенных в прошлом.

— И каждому хочется проснуться и понять, что либо все проблемы разрешились, либо этот ад был кошмарным сном.

Наталия тяжело вздыхает и задумывается о чем-то своем на пару секунду. Терренс же какое-то время наблюдает за грустной девушкой, понимая, как ему больно смотреть на свою несчастную подругу. Мужчина придвигается поближе к ней, приобнимает ее за плечи и притягивает поближе к себе. А немного погодя он начинает гладить блондинку по голове, поскольку та начинает издавать тихие всхлипы, положив голову ему на плечо.

— Когда-нибудь все будет хорошо, — выражает надежду Терренс, гладя Наталию по голове или плечу. — Ничто не длится вечно. Наши проблемы тоже рано или поздно закончатся. Должен быть какой-то способ