полковник, снова надевая фуражку и вставая. — Я понимаю вас, Питерс, но считаю что вам пригодится то что вы услышали. Ну и наконец добью вас… Забудьте про полевую тяжёлую артиллерию. Её тут настолько мало что не наберётся и одного дивизиона. Большая часть орудий брошена при бегстве, а те что всё-таки привезли уже истратили боекомплект и стоят без снарядов. Теперь одна надежда только на флот, они станут вести огонь через город… или по самому Дюнкерку, если придётся. Хотя, какой там флот? Пара лёгких крейсеров и эсминцы, корабли крупнее не станут сюда лезть, здесь слишком мелко и велика опасность вражеских подлодок вместе с авиацией. И последнее… — тут Болсом заколебался но всё равно проговорил. — Из Лондона пояснили что приоритет при эвакуации будет отдан британским частям. А французы и бельгийцы в последнюю очередь. Да, это жестоко, они наши союзники… Но там опасаются что флоту не хватит времени чтобы спасти всех, так что… — он замолчал.

— … Кому-то надо быть крайними и остаться прикрывать… — медленно закончил Юджин, представляя что будет с теми кто не успеет на корабли. В лучшем случае плен. В худшем — смерть. Прежнего лейтенанта Питерса возмутила бы такая избирательность и жестокая правда войны, но с тех пор он огрубел, стал немного циником и теперь отстранённо подумал что такая жертва со стороны союзников, пусть и невольная, позволит ещё кому-нибудь из соотечественников вернуться к своим семьям. — Знаете, сэр, я раньше думал что пессимист — это плохо осведомлённый реалист. Оказалось, что и оптимист такой же. Скажите, почему вы мне всё честно рассказали? — внезапно спросил Юджин, и уточнил: — Нет, я помню ваши слова что имею право знать правду, но…

— Вы очень похожи на моего сына, лейтенант… — снова удивил его Болсом, тяжело вздохнув. — Он погиб в Норвегии совсем недавно. Мы с ним часто разговаривали на разные темы… И я никогда ему не врал, даже если правда была очень неприятна. Отдыхайте, Питерс, всего доброго!

И, не дожидаясь его реакции вышел, оставив наедине, если не считать пару штабных офицеров и радиста, сидевших в другой комнате. Подавленный и какой-то опустошённый от услышанной им правды Юджин последовал его примеру и направился в один из полуразрушенных домов недалеко от моста, где его сводной… хм, «роте» было отведено место для временного размещения. Добравшись до него и не ответив на приветствие сержанта Барнса, расслабленно лежавшего в подвале на стащенном вниз диване, он снял с плеча грязную шинель и разлёгся в углу, закрыв глаза. В голове не укладывалось что по вине Болсома погибло столько людей… Нет, Питерс и раньше слышал что похожие случаи бывали, в том числе и у противника, но одно дело знать что такое бывало где-то там, и совсем другое лично оказаться участником в самых первых рядах. Да уж, такую ситуацию только врагу и пожелаешь…

…Когда двое его людей выскочили из окопа и всем своим видом выразили явное желание отдаться в руки немцев, то Юджин растерялся. Умом он понимал что должен прямо здесь и сейчас пристрелить этих двух трусов, готовых на всё чтобы сохранить свою жизнь. Иначе их примеру последует большая часть его сводной роты, набранной из кого попало. Но на пару секунд его охватил ступор, совсем как тогда когда в тыл кинулся тот дезертир, убитый Барнсом. К счастью, Бог или дьявол избавил лейтенанта от ужасного выбора, решив всё за него.

В воздухе послышался приближающийся свист чего-то большого, а потом снова начался ад. В прошлый раз, когда его рота оказалась под немецкими снарядами, а потом и под бомбёжкой, ему казалось что хуже уже быть не может. Увы, он ошибся. Может! Ощущения, правда, были очень похожи на прежние, только куда сильнее… И когда всё закончилось то Юджин обнаружил что его наполовину засыпало землёй от стенок траншеи. В горле першило, голова гудела, уши заложило… Потребовалось несколько минут чтобы Питерс смог мало-мальски прийти в себя и выглянуть наружу. Мозг постепенно оправлялся от потрясения и лейтенант смог оценить всю картину, сильно изменившую ту что была совсем недавно…

Прямо в паре ярдов от почти снесённого взрывом бруствера лежало то что когда-то было немецким солдатом. Крупный осколок буквально пробил лицо навылет, носа и левого глаза не было, торчали кости лица и обрывок языка в раздробленной челюсти с парой уцелевших зубов. Правую руку вырвало у самого плеча, ноги перекрутило в разные стороны, почти полностью сорвав с них остатки форменных брюк и сапог.

Поодаль лежали трупы и куски тел десятков других вражеских солдат, кое-кто из них ещё стонал, призывая на помощь. Неподалёку, почти вплотную друг к другу, стояли вражеский танк и бронетранспортёр, полыхая как факелы, внутри трещали патроны в огне. Ещё одна полугусеничная машина лежала ходовой частью вверх, со смятой бронёй. Из-под корпуса также выбивались языки пламени и виднелась закопчённая рука одного из членов экипажа. Два средних и один лёгкий танк застыли ярдах в пятидесяти, относительно целые, не считая сорванных гусениц и распахнутых люков. Наверное, экипажи сбежали, нацистские ублюдки… Около десятка немецких танков и броневиков спешно отступали, постепенно уменьшаясь вдали, сопровождаемые разрозненными человеческими фигурками.

Оторвав взгляд от врагов Юджин, шатаясь, направился по траншее чтобы оценить свой ущерб. А то что он есть лейтенант был уверен. Так оно и оказалось. Два, а то и три крупнокалиберных снаряда угодили прямо в их укрепление и не оставили от тех кто там находился практически ничего, кроме огромных воронок и небольших частей тел солдат. Единственное в чём им повезло — мгновенная смерть, скорее всего, они даже ничего не почувствовали. Из этих семнадцати погибших оказалось ещё двое его «ветеранов», из старого состава взвода. Пусть покоятся с миром Найджел Харрингтон и Стюарт Суорд… Наскоро сделав перекличку и с усталым равнодушием констатировав что из всей сводной роты у него осталось всего пятьдесят два человека Питерс приказал отходить.

Да, приказа отступать по-прежнему не было, но в тот момент ему было на это глубоко наплевать. По вине собственной артиллерии, а свист снарядов шёл именно с севера, Юджин потерял кучу парней и теперь понял что их уже считают погибшими. А значит и приказ к ним не поступит. Вывод? Надо спасти остатки подразделения. А если кто-то в штабе будет недоволен… Да пошёл он к чёрту! Пора отступать за канал и присоединиться к тем кто ещё жив, нечего играть в героя в одиночку против давящего